Блюз. Роман Шабанов (Москва, Россия). Папин поезд

Маленький мальчик сидел между шпалами на железной дороге и держал в руках большой сиреневый камушек. Твердый предмет загадочно переливался на солнце, и подмигивал своим заячьим происхождением. Андрюша бросил его в сторону и тот покатился по склону в сторону леска. Послышался небольшой гул, и мальчик потрогал своей потной ладошкой горячий от палящего светила металл, и одернул руку. Это ему показалось забавным. Игра продолжилась, и через мгновение вдалеке он разглядел мчащийся поезд на всех парах. Любой здравомыслящий человек вскочил бы, и помчался в сторону от опасного соприкосновения. Только не ребенок. Он не боялся эту длинную машину с вагончиками, видимо, потому, что не знал, что может произойти. Закончив игру с дрожащей шпалой, он увидел поезд, который неоднократно рисовал ему отец. Отца уже не было. На пьяную лихую голову вышел на полотно и встретил смерть. Хотя и сам был машинистом, знал все премудрости и опасности, подстерегающие на железке. Но, в последнее время, все больше стал выходить на работу в нетрезвом виде, за что по головке, конечно, не гладили, но и до работы не допускали — отправляли домой. Тот домой, разумеется, не шел, и уходил в загул, из которого с трудом вытаскивала его жена. Мать Андрюши находилась в ближайшей  чаще — спустилась за грибами. Она была опытной грибницей — знала все виды, и могла повести по самым колондайковским тропкам. Любой неопытный человек, доверивший свою безграмотность этой мудрой женщине, выходил из леса пусть не профессионалом, но уж точно не профаном. Поэтому, оставив сынишку на полянке возле лесочка, он пошла в труднопроходимые заросли для проверки интуиции, ранее не подводившей ее. Андрюша не долго сидел на одном месте. Где он сидел, была трава, которой во дворе, огороде, в поле он неоднократно видел много, да и для кроликов приходилась рвать большие охапки. А там, в лучах полуденного солнца, насыпь искрилась, как драгоценные камушки и влекло за собой любопытство. Мальчик пополз. Он не мог ходить — ему было три, но врожденные пороки ( связанные с безалаберным отношением отца ) отозвались в костной системе паренька. Эта недееспособность наверняка и заставляла мать не торопиться, и вволю предаться своему любимому делу.
Поезд приближался. Он шумел, гудел, издавал какие-то странные звуки — совершенно новые для Андрюши. Последнее, что он слышал от отца, это случилось перед сном  в тот день, когда он наклонился над его кроваткой, дыхнул луково-чесночным перегаром, и прошептал: «Жди меня на грибном поезде. Мамка в лес пойдет, выйдет с большой корзиной, а тут я побибикаю, скажу фрау мадам и вместе с ветерком к следующей не менее грибной поляне»
Из другого лесочка напротив вышел старичок с большой вязанкой дров. Мальчик обратил внимание на колоритную фигуру — широкие ботфорты, рюкзак и одежда из одного материала — персонаж из книги сказок. Андрюша радостно показывал правой ручкой на ехавший товарняк, из которого уже вовсю дудела  дуда и матерное словцо, а левой сжимал и разжимал пятерню, словно показывая, как бьется у него сердце.
— Папа, — воскликнул ребенок. — Это мой папа. Он поднялся и встал перед поездом, который затерялся в дыму, и сделал первый шаг, как делают первые шаги все дети, самостоятельно растопырив руки в стороны, под надзором отца.
Поезд увеличивался, и Андрюша радостно замахал руками, словно улавливал в этом гуле мелодию, которую слышал с самого детства. Под нее он засыпал, и просыпался. Этот звук сливался с кипяченым молоком и папиными сапогами, пропахшие гуталином. Отец уехал давно и, наконец, возвращается. С него слетела простынка, в которую он был обернут, как римский полководец — она пролегла белой волной от полянки к шпалам, но это не мешало ему встречать вагоны. Он любил, когда мама гуляла с ним около платформы, и проезжал поезд, который он провожал, всматриваясь в каждый вагон, провожая его поворотом головы.
— Это грибной поезд, — прошептал Андрей, устав, и сделал еще один шаг к надвигающемуся локомотиву.
Локомотив плакал, кричал, но не мог остановиться…
Старику понадобилось пара секунд, чтобы скинуть с себя древесный груз, подняться на пригорок, схватить ошалелого ребенка и уйти в сторону. Вагоны пронеслись один за другим, Андрюша сжал кулачки и пытался вырваться от незнакомого деда. Между колесами вагонов было видно, как на другой стороне беснуется мать.