Интимная лирика. Князь Расуль Ягудин (Париж, Франция). На отрицательном нуле

  ***
  По слюдяному перешейку
  на отрицательном нуле,
  из глаза вынув мать-копейку
  и отрыгнувшись в божоле,
  
  тебя, ненашенскую, снизу
  хватая за лодыжки... мнннда...
  к гипертоническому кризу
  донес-таки, моя беда.
  
  И, потеряв твою ладошку,
  меня хватающую из
  тепла,
  немножко понарошку
  присел, привставший, на карниз,
  
  с которого,
  не оглянувшись,
  вот – лег подкрылками на ветр,
  которым,
  маясь и согнувшись,
  все ж домотал мой километр,
  
  меня, о, Боже, в пол-надежды
  к тебе приведший-таки, да,
  в испепелившиеся вежды,
  впол-обращенные сюда.
  
  
  ***

  "... и прочая, и прочая, и прочая..."
  Государь Николай II (Святой)
  
  Вдоль дороги по перешейку,
  между нами вблизи бедра
  ноль бурбона держа за шейку,
  искушаем "пора, пора!!!"
  вашим шепотом,
  так... воздушно
  мне щекочущим свод ключиц:
  "Да, и вправду, родная, душно", -
  Согласившись,
  по следу птиц
  наконец-то
  я
  горизонта
  чуть повыше,
  чуть ниже звезд
  в алом нимбе лекала зонта,
  гол, простужен, нетрезв и прост
  распластался на восходящем
  дельтаплановом токе вверх...
  
  ..."Там все было ненастоящим", -
  ты мне шепчешь под скулы в мех
  и,
  ресницами стишив очи
  смотришь сверху так... свысока,
  обнаженна, пьяна и прочье,
  в вуалёвые облака.
  
  
  ***
  
  По темноте не выпало проснуться.
  И вот, я вышел, голый и чужой,
  как из тебя,
  из тела,
  где довьются
  уж без меня
  вьюны под мостовой.
  
  А день был сер,
  меня встречавший стоя,
  качались лампы,
  сбрызгивая свет,
  и водостоком
  в серое, в пустое,
  в себя
  я оглянулся из тенет,
  
  где,
  Боже мой,
  вдоль серого на спектре,
  искал тебя,
   сказавшую "не наш",
  где на последнем
  сером километре
  тебя оплакал,
  серую,
  не ваш.
  
  
  ***

  По уклону вблизи проспекта,
  оскользаясь на конфетти,
  вот – мы выпали влево с векта*,
  по которому не пройти.
  
  Город пал нам обломком в ноги,
  и – так долго – по мостовой
  бездорожной такой дороги,
  так похожей на волчий вой,
  
  я все нес тебя к перекрестку,
  перекошенному под нас,
  с уха слева за блёсткой блёстку
  кошкой слизывая...
  под бас-
  овитое интермеццо
  волком воющих городов,
  
  нас оставивших -
  наконец-то овдовевших вдовцов и вдов.
  
  *Вект (жарг.) – вектор
  
  
   ***
  Чуть наступив на "Уралмаш",
  плечом подвинув Джомолунгму,
  я – вот он весь всецело Ваш -
  пропев припев – мол, "мы... Лумумбу"
  тебе, вполне заподлицо
  неужимаемую гриву
  ужал под белое лицо,
  
  тебя,
  юну и некрасиву,
  подняв на белых простынях,
  как белых саванах,
  на ветки,
  
  где и случился этот трах
  неувядаемой нимфетки,
  из веток дольно вдоль лагун
  в итоге вышедшей до неба...
  
  Где я тебя,
  вандал и гунн,
  моя изветренная Геба,
  всё осязал,
  всё нёс и нёс
  по ледяному коридору
  ла-скал, ла-маншей и берёз,
  не приходишимся нам впору.
  
  
  ***
  "Мы, Николай Второй..."
  автор известен
  
Под небом чучелом слоняясь,
  ища тебя на облаках,
  в слюнях лобзаясь и снимаясь,
  и всех таская на руках,
  
  я не нашёл тебя, родную,
  на запах жимолости вверх
  всё рвясь и рвясь,
  переводную
  твою "Песнь песней",
  наклонясь
  над палисадком,
  исполняя
  твоим грудным контральтово...
  
  ...тебя на золото меняя,
  тебя отмыв для вон того...
  
  следами вашими,
  пархатый,
  всё за поклоном бья поклон,
  к тебе дошедший-таки,
  мятый,
  заиндевевший от ворон-
  ово неизмеримой
  и окончательной зимы,
  тебе,
   по-прежнему немилый,
  все же сказавший:
  "Вот и мы".
  

***

Приятнейше укомплектован,
я вышел рано,
до зари*,
в вопросе полностью подкован,
в калошах на размера три
побольше,
чем бы подходящи
они бы были на просвет
вон там,
где колокольно,
вяще,
вы мне забили** тет-а-тет,
по серпантину распуская
волос русалочью косу,
где,
все такая же такая,
на отрицательном весу
несостоявшиеся стансы
неся,
бредя по городьбе
на недобитые романсы,
мной не допетые тебе.

*Слямзено у А. С. Пушкина
**Забить (жарг.) – здесь: назначить встречу