Журналистское расследование. Александра Багирова (Лондон, Великобритания). Икебана из человечины

Лет триста назад они сожгли бы тебя на костре.
Сухо потрескивают волосы, толпа беснуется.
Их подлые души органически не выносят ничего
прекрасного.
Генрих Белль.
Вся эта история настолько мерзка, грязна и гнус-
на, что нормальному человеку, не похожему на
медицинских работников Черепановых, Иванову,
Анохина, Губина, участкового милиционера На-
фикова и непонятную семью Смагиных, просто
невозможно в неё поверить. И тем не менее всё,
что здесь описывается – чистая правда, всё прои-
зошло на самом деле, здесь не придумано ничего.
Придумать можно было бы и поправдоподобнее.
Человек, которого только что упомянутые со-
трудники медицины и милиции на протяжении
7 (семи!!!) лет, словно крысиная стая, ежедневно
и непрерывно рвали в клочья, вообще-то, поэт, а
кроме того педагог (бывший школьный учитель
литературы), прозаик, публицист и журналист,
причём, уже довольно известный и признанный во
всех этих ипостасях. «Костёр кипит огнём у неба,
кричат возничие из мглы, и солянистый запах хле-
ба уже согрел в дому углы» – это как раз его. Или
ещё: «В окне огонь, как чернота в камине. Вздувает
ветер пепел из трубы. Я вас имел на остром ложе
пиний под дальний звук грохочущей трубы. Не
пойте джаз. Кричите же! Кричите. На окнах вазы,
словно на воде. Вот кончен бал. Вы в тёплой сперме
спите, откинув длань в прохладу на звезде».
Автор нескольких книг, многочисленных публи-
каций в республиканской и всероссийской печати,
читаемый даже в Нью-Йорке, он в докладе Уполно-
моченного по правам человека Российской Феде-
рации от 16 июня 1999 года упоминается под псев-
донимом «гражданин Б.». Вот и мы будем его так
называть, отдавая должное такту Уполномоченного
по правам человека РФ, решившему не причинять
лишней боли поэту, которому и без того досталось.
Началось же всё с того, что ныне медицинская ра-
ботница, а в то время студентка печально извест-
ного медицинского колледжа на ул.Зорге в Уфе (в
городском фольклоре: «ЦПХ» – центральное п…
дохранилище) Анастасия Владимировна Черепано-
ва усвоила привычку заниматься сексом со своим
сожителем невероятно блатного вида, прислонив-
Журналистское
расследование
шись спиной к двери гражданина Б. (Именно так
всё и происходило – как я уже упоминала, приду-
мать можно было бы и что-нибудь поправдоподоб-
нее). Впрочем, возможно, они не сношались, а…
так… лапали друг друга за разные немытые места.
Всё равно неприятно и притом странно, учитывая,
что к тому времени папашка Анастасии Черепано-
вой, вахтёр Уфимского мелькомбината, непонятно
на какие шиши прикупил невинной дочурке от-
дельную квартиру, так что причины мацаться по
углам у неё вроде как бы не было, кроме одной, су-
губо психиатрической, именуемый по-научному
«эксгибиционизм» – это когда дяди и тёти любят,
чтобы за ними подглядывали – именно эксгибици-
онистом называется прохожий, который недавно
продемонстрировал мне с подругой прямо на ули-
це свой крохотный член, похожий на спущенный
воздушный шарик. Кстати, когда папа Анастасии
Черепановой вахтёр Черепанов-старший выбил
в двери гражданина Б. глазок, шорканье по двери
сразу прекратилось – стало неинтересно, раз никто
не может подсмотреть. Но это было позже, а сперва
поэт сделал родителям медстудентки замечание. И
– началось!
Тогдашний вахтёр, а ныне предприниматель Вла-
димир Черепанов уже к тому времени слегка за-
богател, заматерел, набил свою жизнь шмотками,
словно чулан, ощутил себя крайне крутым и на
данном основании потребовал от окружающего
человечества преклонения и восторга. Преклоне-
ния и восторга не было и, возможно, именно поэ-
тому папа и мама Черепановы (мама, Лилия Раши-
товна Черепанова, тоже в прошлом медицинский
работник, а сейчас по причине внезапного богат-
ства – домохозяйка) стали раздражаться. А тут как
раз замечание какого-то странного соседа, кото-
рый пишет стихи вместо того, чтобы воровать.
Они ворвались к нему в дом всей семьёй: мама,
папа, дочка, альфонс и собачка доберман. Ворва-
лись, стали орать на поэта матом и гавкать басом.
После чего поэт (Господи, ну и наивность!) подал
заявление по месту жительства в райотдел мили-
ции Октябрьского района Уфы.
Дальше рассказывать скучно и противно. Дело
попало к участковому Ильдару Фановичу Нафи-
кову, а тот давно был на поэта зол, поскольку поэт
был ещё и старшим по дому (каковым является по
сей день, уже более десяти лет) и то и дело доставал
участкового требованиями навести в доме, дворе и
округе порядок. Участковый милиционер Нафиков
решил, что настал его звёздный час и начал соби-
рать против поэта папочку, ни разу его не наве-
стив, ни разу с ним на эту тему даже не поговорив.
56 С О В Р ЕМ Е Н НА Я ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА № 2 (91) 2016 год
Самым поразительным в этой толстой папочке
было то, что в ней, вообще-то, ни фига не было. Всё,
что удалось нарыть участковому, сводится к пока-
заниям Черепановых и их закадычных дружков по
двум этажам: медицинской работницы – сотрудни-
цы онкодиспансера – Ольги Викторовны Ивано-
вой, у которой тоже сожитель, и непонятной семьи
Смагиных во главе с работником 130-й уфимской
школы (интересно, кем он там – кошмар – неужели
учителем, неужели детей учит?). С соседом по име-
ни Венер, проживавшим в ещё одной квартире на
том же этаже, в 57-й, участковому договориться не
удалось, Венер наотрез отказался давать какие бы
то ни было показания по какому бы то ни было по-
воду, подписывать какие бы то ни было бумажки
какого бы то ни было характера и, вообще, вступать
с участковым Нафиковым в какие бы то ни было от-
ношения какой бы то ни было ориентации… Через
некоторое время Венера нашли на улице мёртвым.
Граждане же, заселившиеся в квартиру после Вене-
ра, легко пошли на то, чтобы тоже принять участие
в гнусности. Все остальные жильцы, по-прежне-
му ежегодно избирающие поэта своим старшим
по дому, ничего плохого сказать о нём не смогли.
Впрочем, вышеперечисленная крысиная стая тоже
ничего не смогла предъявить, кроме воплей, визга
и обещаний непременно «сделать» гражданина Б.
Пришлось участковому Нафикову подключать к
делу братву из Октябрьского РУВД г. Уфы.
Господа милиционеры, забросив поимку жули-
ков и убийц, перепахали биографию поэта всю
– вдоль и поперёк. Говорят, у каждого есть в про-
шлом тёмные страницы, говорят, каждый хранит
свой «скелет в шкафу». В случае с гражданином
Б., поэтом и журналистом, данный закон не про-
канал – поэт оказался чист, и кроме нескольких
случаев драк в одиночку против толпы, полно-
стью вписывавшихся в пределы необходимой са-
мообороны, за ним ничего накопать не удалось.
И тогда они решили записать поэта и журналиста
в психи. Используя известную аргументацию Мар-
ка Твена: «Я считаю, писателя нужно в принципе
убивать. Уже за одно то, что пока все люди живут
как люди, он пишет». Разница в том, что Марк Твен
пошутил, а этому сброду было уже не до шуток. Они
уже ненавидели поэта, как личного врага, они не-
навидели его за благородство и интеллигентность,
за талантливость и духовную чистоту, за то, что он
пишет стихи, и за то, что он их презирает за неве-
жество и подлость. Они его ненавидели как пред-
ставителя того мира, где деньги и нахрапистость
ничего не решают и никем не ценятся, мира, ход в
который для них самих был навечно закрыт. Они
его ненавидели, потому что сам факт существова-
ния на земле такого человека полностью перечёр-
кивал их собственную жизнь, лишал её всякого зна-
чения и смысла. Они его ненавидели за то, что он
олицетворял недосягаемую для них самих высоту.
Вот они и подали коллективное заявление мест-
ному психиатру Вячеславу Вениаминовичу Губину,
сопроводив её папочкой участкового Нафикова,
в которой, как я уже упоминала, ни фига не было,
кроме тех же самых их фантазий, написанных не-
много по-другому, и жалоб гражданина Б. по всем
случаям нападений и хулиганства. В.В.Губин вни-
кать ни во что не стал, а, тоже не перекинувшись
с поэтом даже словом, сразу отправился в райсуд
с той самой папочкой, сопроводив её требовани-
ем недобровольного психиатрического освидетель-
ствования поэта и журналиста Б., и судья данную
предъяву не глядя подмахнул. Именно так – не гля-
дя, не вызывая гражданина Б. в суд, не изучая об-
стоятельств дела, не утруждая себя воспоминани-
ями о том, что каждый гражданин имеет право на
адвоката... Поэта даже заранее не предупредили –
он узнал о решении судьи, лишь когда психиатр ему
позвонил и приказал явиться. На недобровольное
психиатрическое освидетельствование. Человека,
который ничего не сделал. Поэта.
Дальше началась жуть. Поэт, конечно, имел
право на кассационную жалобу. Но материалы
дела и постановление суда ему никто не выдал
(кто же психам постановления выдаёт?). А без
материалов дела и постановления суда жалобу
на кассацию, разумеется, никто не принимает. В
результате за поэтом приехали. За ним приехала
бригада из Башкирской республиканской психи-
атрической больницы в составе:
А. психиатр;
Б. санитары;
В. смирительная рубашка;
Г. и чемодан аминазина, чтобы прямо сразу же
начать колоть – а вы изволите толковать об осви-
детельствовании.
Поэт несколько суток просидел дома, затаив-
шись, отключив телефон, везде погасив свет и не
подавая признаков жизни. Разжиревшие подонки
не учли одного существенного нюанса – поэт был
не просто поэт. Он был ещё и журналист. Журна-
люга с двадцатилетним стажем – спокойный, злой и
въедливый, как клещ, умеющий действовать мето-
дично и неукротимо. Он сидел дома, стиснув зубы
и слушая, как психиатрические бригады, снова и
снова приезжая, с глумливым гоготом долбятся
в его дверь, как злорадно улюлюкают в квартире
этажом ниже сотрудница онкодиспансера Ольга
Викторовна Иванова и ейный сожитель, как завы-
вают и визжат, пиная его дверь, каждый раз, когда
проходят мимо, Черепановы, как семейка Смаги-
ных и новые жильцы из квартиры, где раньше жил
2016 год № 2 (91) С О В Р ЕМ Е Н НА Я ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА 57
Венер, выходя и заходя, каждый раз что есть силы
бьют дверью своей перегородки прямо в его стену,
так что даже люстра раскачивается у него под по-
толком (там напротив дверной ручки перегородки
в стене образовалась целая выбоина – любой же-
лающий может посмотреть и удостовериться). Он
молчал и отсиживался, зная, что первый раунд он
по собственной наивности полностью проиграл,
что теперь главное – выиграть время, что информа-
ция уже легла на стол Уполномоченного по правам
человека Республики Башкортостан, что его заяв-
ление уже принято к рассмотрению в республикан-
ской прокуратуре, что прокуратура уже запросила
материалы из суда, что сотрудники прокуратуры
уже начали выяснение обстоятельств, что они пря-
мо сейчас, в данный момент ходят по подъезду и
опрашивают жильцов – всех, как и полагается при
беспристрастном расследовании, а не одних только
Черепановых-Иванову-Смагиных, как это проде-
лал участковый Нафиков ради собственного удоб-
ства и крысиных целей.
По протесту Башкирской республиканской
прокуратуры Президиум Верховного суда Респу-
блики Башкортостан постановление районного
судьи о недобровольном психиатрическом осви-
детельствовании гражданина Б. отменил как нео-
боснованное и незаконное, влекущее нарушение
гарантий его прав. При этом Президиум не забыл
дать оценку бумаженциям психиатра Вячеслава
Вениаминовича Губина, составленным односто-
ронне и необъективно…
Вы полагаете, что сформировавшееся преступ-
ное сообщество в лице медицинских работников
Черепановых, Ивановой, Смагиных, психиатров и
милиционеров на этом успокоилось? С точностью
до наоборот – теперь они жаждали мести. Их глав-
ной задачей стало доказать, что поэт и журналист
Б. – псих. Значит, надо его довести. Чтобы он вы-
шел из себя, чтобы съехал с катушек, чтобы полез в
драку, чтобы кинулся на кого-нибудь с топором…
Они бились о его жизнь, как взбесившиеся пе-
тухи о скалу, – грудями. Они грохотали, завывали,
визжали, вопили, долбились в дверь, долбились в
стены, закидывали мусор на его балкон, подкарау-
ливали его в подъезде и натравливали на него до-
бермана, орали матом, загаживали, исписывали,
заплёвывали, заблёвывали и обклеивали жвачкой
его дверь, звонили с оскорблениями по телефону,
рвали телефонные провода, собирали пьяные тол-
пы возле его двери и часами орали там, надсаживая
себе глотки… они изводили и изводили поэта не-
прерывно секунда за секундой, минута за минутой,
час за часом, день за днём, неделя за неделей, год за
годом все эти семь лет. Поэт выдержал всё. В пер-
вую очередь потому, что видел всю эту шелупонь
насквозь и понимал их убогие цели и намерения
так же ясно, как если бы они были написаны перед
ним на бумаге. Он сидел, слушал, молчал и собирал
материал для печати. Раз уж тема (роскошная тема
– повезло!) сама шла ему в руки.
В какой-то момент стало необходимым получить
подтверждение того, что произошедший с ним эпи-
зод не был случайностью, на которую могли бы со-
слаться милиционеры и психиатры, а был обычной
для таких случаев противозаконной практикой. А
значит, пришла очередь гражданина Б. организо-
вать провокацию. И насколько твёрдо, как и пола-
гается профессионалу, не покупался на провокации
он, настолько легко, буквально очертя голову, ки-
нулись в его простенькую ловушку участковый ми-
лиционер Нафиков и участковый психиатр Губин.
Схема провокации была примитивной до неверо-
ятности: журналюга сделал глупое лицо и разослал
по всяким разным милициям жалобы на хулиган-
ские действия соседей и сговор с ними Нафикова и
Губина. Нафиков пришёл в восторг. Его «звёздный
час» повторился. Он вновь состряпал толстенькую
папочку, в которой опять, как и в прошлый раз, ни
фига не было, кроме заявлений гражданина Б. и
показаний сброда из трёх квартир, и затем опять
помчался в психодиспансер. Когда психиатриче-
ская бумаженция с требованием принудительной
доставки гражданина Б. на освидетельствование
вновь появилась в райсуде, адвокат поэта, нетерпе-
ливо поджидавший её там уже несколько дней, был
счастлив – этот раунд был выигран вчистую. Прямо
по Жуховицкому: «Не так уж редко правду прихо-
дится добывать хитростью».
Что примечательно во втором обращении пси-
хиатров – то, что оно было подписано уже самым
главным психиатром Уфы, главврачом городского
психодиспансера Анохиным, по поводу которого
необходимо сказать пару слов. Близкий друг Вик-
тора Савельева, – главного редактора «Молодёж-
ной газеты», Анохин широко пользовался этим
интимным контактом и постоянно в упомянутой
газетке выступал с интервью и статьями, он и его
сотрудники. Основной темой выступлений было
беззастенчивое, как теперь выяснилось, враньё на
тему «психиатрии с человеческим лицом», гуманиз-
ма и благородства лично господина Анохина и иже
с ним. Эпизод с гражданином Б. показывает, что
Анохин врал, как Кармен: он врал, он всегда врал,
сеньор, – а на самом деле Анохин жесток, бездушен,
циничен, равнодушен ко всему и всем, кроме соб-
ственной персоны, и не считает людей за людей.
Сейчас психиатры требуют, чтобы им вернули со-
циалистическое право заключать людей в психуш-
ки самолично, без всякого решения суда и при этом
– в отличие от советских психиатров – даже без
58 С О В Р ЕМ Е Н НА Я ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА № 2 (91) 2016 год
партийного контроля со стороны КПСС. Страшно
подумать, что будет, если губины и анохины полу-
чат право заживо хоронить людей по дурдомам од-
ним мановением пальца.
Но мы отвлеклись. Независимое журналистское
расследование гражданина Б. продолжалось. Вы-
таптывая тему, он прошёл все инстанции с требо-
ваниями прекратить преследование его милици-
ей и психиатрами, аккуратно сложил в папку все
ответы и аккуратно зафиксировал в тетрадке все
факты отсутствия ответов. Тем временем история
потихоньку приобрела огласку, стала заметной и
громкой. Материалы дела внимательно изучили
в аппарате Уполномоченного по правам человека
Республики Башкортостан», в аппарате Уполномо-
ченного по правам человека России и поддержали
поэта. В Европейском суде по правам человека в
Страсбурге поэт, исчерпав возможности правовой
защиты внутри страны, добился открытия дела «B.
v. Russia» – «Б. против России». (Кстати, не так дав-
но некая Тамара Ракевич, незаконно отлежавшая в
психушке, выиграла дело «Ракевич против России»
– Европейский суд обязал российское государство
выплатить ей 3 тысячи евро – теперь прецедент
создан, оказывается, и на российскую психиатрию
можно найти управу… в далёкой солнечной Фран-
ции). В 98-м году история с гражданином Б. попала
в доклад Московской хельсинской группы, в 99-м
– в доклад Уполномоченного по правам человека
РФ… А гражданин Б. всё набирал и набирал мате-
риал.
Первая статья-бомба гражданина Б. «Россия №
6» – о преступлениях башкирской и российской
психиатрии была опубликована в Москве. Затем
там же было опубликовано пятью частями из но-
мера в номер эссе «Педерация разбитых фонарей»
– о преступлениях башкирских милиционеров. (К
слову – сейчас уже всем ясно, что представлял из
себя тогдашний министр внутренних дел РБ Ди-
ваев, его подлая деятельность достаточно широко
освещалась в печати, но мало кто помнит, что ког-
да-то именно гражданин Б. ПЕРВЫМ засветил пе-
ред людьми свинячье рыло главного башкирского
мента.) При помощи и поддержке российской ор-
ганизации «Помощь пострадавшим от психиатров»
и Международной антипсихиатрической коалиции
была опубликована статья гражданина Б. «Курс
лечения – убийство» по факту убийства в Башкир-
ской республиканской психиатрической больнице
молодого человека под видом принудительного «ле-
чения». Была написана и опубликована в журнале
«Литературный Башкортостан» статья «Допуск для
лошади Будённого», поднимавшая важную обще-
ственную проблему – проблему контроля за состо-
янием психики лиц, обладающих государственным
допуском к выполнению медицинских процедур (а
по-вашему это нормально – когда медсёстры семь
лет подряд, не останавливаясь, завывают, улюлю-
кают и пинают ногами чужую дверь и при этом у
себя в государственных медицинских учреждениях
суют в людей иголки?).
Скандал разрастался и приобрёл международ-
ный характер, превратившись в позор Башкорто-
стана перед прогрессивным человечеством.
Но медицинским работникам Черепановым и
Ивановой, а также их альфонсам и сожителям на
это было наплевать. Что им престиж и репутация
Башкирии и России? Медицинские работники
продолжали завывать, улюлюкать, пинать дверь
журналиста ногами, а также искать новые формы
и методы травли. Они, как у людоедки Эллочки,
быстро нашлись – замки в двери поэта несколько
раз подряд забили спичками, так что пришлось
звонить в МЧС, молодые люди которого были вы-
нуждены проникнуть в квартиру через окно 12-го
этажа, обшивку на двери сначала изрезали, а затем
разорвали в клочья… Милиционеры Октябрьско-
го района Уфы сделали вид, что ничего этого нету
– разок приехали по вызову, а потом или не приез-
жали вовсе или, приехав, сразу выступали против
поэта. В возбуждении уголовного дела по факту
порчи двери поэту было отказано на том основа-
нии, что какое-то никому не известное ООО якобы
сказало по телефону дознавателю Сайфуллиной и
начальнику отдела дознания Октябрьского РУВД
г. Уфы Александру Петровичу Разуваеву, что ущерб
не тот, а иной.
Прокуратура Октябрьского района Уфы отме-
няла решение об отказе в возбуждении уголовно-
го дела раз шесть или семь – выяснить поточнее
не удалось, поскольку милиция вновь начала не
отвечать на заявления поэта, и узнавать о ходе
следствия приходилось журналистскими мето-
дами… не всегда законными. Все эти шесть или
семь раз Октябрьское РУВД Уфы теми же самыми
словами, на тех же самых основаниях, со ссылкой
на то же самое никому не известное ООО отка-
зывало в возбуждении уголовного дела снова и
снова. Похоже на издевательство и насмешку над
органами прокурорского надзора, не так ли?
Ещё больше похоже на издевательство над проку-
ратурой то, что однажды офицер милиции, руко-
водитель крупного подразделения РУВД Разуваев
начал претворять в жизнь невесть кем придуман-
ную идею – он сдал дело в архив, а гражданину Б.
заявил, что дело забрала прокуратура. Поэт звонил
снова и снова и каждый раз получал ответ, что дело
из прокуратуры ещё не вернули. Интересно, на что
2016 год № 2 (91) С О В Р ЕМ Е Н НА Я ВСЕМИРНАЯ ЛИТЕРАТУРА 59
рассчитывал офицер милиции, идя на заведомую
ложь, – на то, что журналюга с теперь уже двадца-
типятилетним стажем устанет и отстанет, что ли,
после того, как он прошёл через то, через что ему
довелось пройти? Бедный, бедный офицер мили-
ции!
И что теперь? А всё то же – медицинские работни-
ки Черепановы и Иванова вместе с их подельника-
ми безобразничают, дверь поэта стоит порушенная,
поэт аккуратно подаёт заявления с требованием
компенсации, милиция так же аккуратно и без вся-
ких удобоваримых оснований отказывает и ему, и
прокуратуре, тем самым в русле своего осознанно-
го преступного умысла дискредитируя российское
государство в целом и органы прокурорского над-
зора в частности. А участковый Нафиков, вполне
возможно, складывает заявления поэта в стопочку
и готовит очередную папочку, в которой опять ни
фига не будет и с которой он, возможно, всё-таки
обратно попрётся к психиатрам Губину и Анохину,
а те – обратно попрутся в суд.
Ну-ну!
Р Е З Ю М Е
Время подвести неутешительные итоги. Вся эта
история не стоила бы столько слов, если бы она
полностью сводилась к бытовому столкновению
пусть даже поэта и журналиста, т. е. личности со-
циально значимой, с вышеописанной антиобще-
ственной шелупонью в белых халатах и милицей-
ских мундирах. Однако здесь мы имеем вовсе не
частный случай, а, выражаясь литературоведче-
ским языком, типический конфликт. Если сказать
иначе, перед нами вполне закономерное для тако-
го рода ситуации в современной России развитие
событий, полностью проистекающее, во-первых,
из столкновения различных мировоззрений, раз-
личных жизненных позиций, а во-вторых, главное,
из государственно-олигархического менталитета,
способствующего развитию типического конфлик-
та именно по соответствующей типической схеме
– горстка шпаны дуреет от собственной безнака-
занности, государственные служащие в лице мили-
ционеров, врачей-психиатров и судей инстинктив-
но склоняются на сторону того, кто им показался
сильнее в связи с тем, что они, во-первых, толпа, а
во-вторых, у них деньги (это оказалось ошибкой,
но ведь нафиковы-губины в тот момент об этом не
подозревали), в результате горстка шпаны дуреет
от безнаказанности ещё больше, а государственные
служащие уже увязли в конфликте на стороне ан-
тиобщественного элемента и им некуда деваться,
кроме как продолжать поддерживать шантрапу, во
всю эту мерзость постепенно втягиваются всё более
и более высокие медицинские и милицейские чины
вплоть до министров, которые также мыслят в рус-
ле государственно-олигархического менталитета, а
значит также оказываются на стороне того, кто вро-
де как бы сильнее, а то, что это безнравственно, им
не приходит в голову, как это никогда не приходило
в голову средневековым феодалам.
Вывод из всего этого следует лишь один – россий-
ский истеблишмент тяжко болен. Система обще-
ственно-государственного устройства России глу-
боко порочна, антигуманистична, бесчеловечна и,
как следствие, социально, духовно, экономически и
политически нерепродуктивна, поскольку сталки-
вает страну в бездну уголовно-феодальных отноше-
ний, где власть выше справедливости, а сила (или
иллюзия силы) выше власти. Феодально-уголовное
государственное образование в истории челове-
чества – явление не новое, однако та же история
показывает, что подобное образование нежизне-
способно – ведь все феодальные империи канули в
прах. Иными словами, российский истеблишмент
обречён. Обречён (тем более в современном мире,
для которого является абсолютно чужеродным те-
лом), поскольку равнодушен к справедливости, к
гуманистическим идеалам и не испытывает чув-
ства ответственности за своих поданных, а значит
сидит на мине замедленного действия, которую сам
же под себя заложил. Пока неизвестно, каким обра-
зом Россия погибнет, но это так же неизбежно, как
восход солнца. А способ погибнуть у любого госу-
дарственного образования всегда найдётся, и этот
способ – совсем не обязательно революция или
война. Вспомним хотя бы времена Святой Инкви-
зиции – вот когда у черепановых-ивановых вместе с
их альфонсами были совершенно неограниченные
возможности, они сжигали поэтов и учёных на ко-
страх и затем бесновались толпами на их неостыв-
шем пепле – долгая бездонная эпоха вакханалии
торжествующего быдла. Финал был неожиданным
и странным, не объяснённым, в принципе, до сих
пор – Святая Инквизиция вдруг исчезла. Помер-
ла, словно Кащей в песне Высоцкого, «без всякого
вмешательства». Власть Святой Инквизиции была
безгранична, богатство её было фантастическим,
сила её была неодолимой. Ничего такого, что мог-
ло бы ей противостоять, в те времена не было и в
помине, и не произошло ни революции, ни бунта,
ни переворота, ни войны, и никакие инопланетяне
не прилетали верхом на тарелках, чтобы её уничто-
жить, и никакие ангелы с белыми крылышками не
спускались с небес, чтобы её покарать, и… всесиль-
ная Святая Инквизиция вдруг исчезла. Просто ис-
чезла. Сама по себе.
Весьма поучительный исторический факт.