Лирика. Иннокентий Медведев (Братск, Россия). Стихи о любви

Иннокентий Медведев - автор пяти поэтических сборника "Запах Жизни", "Звезда Удачи", "Любовь Рождения и Смерть" "Проказы Венеры" "Грешный Рай".В настоящее время опубликованы подборки стихотворений в таких известных сибирских изданиях, как журналы "Сибирь" (г. Иркутск), "Истоки" (г. Красноярск), в альманахах "Синильга" (г. Новосибирск), "Первоцвет" (г. Иркутск), "Северо-Муйские огни"(г. Северо-Муйск).


Деревенский вечер

Вечер задумчивый тише и тише
Тихо скребутся за печкою мыши.
Бабка при свечке на картах гадает,
Внучка на корточках с кошкой играет.

Дед покряхтел, покосился на бабку,
Снял с головы полинявшую шапку.
К печке подсел, отодвинув заслонку
И закурил, как обычно, махорку…

Ветер продрогший в трубе завывает,
Словно зевает, и сны навевает.
Всем в этом доме ложиться пора.
Ветер метелью разбудит с утра.


И вновь весна!

И вновь Весна! И вновь она играет
В весенних водах солнечным лучом,
Осевший снег среди деревьев тает,
Бежит к реке серебряным ручьём.
Стоит тепло. И в небе нет и тучки,
Не хочется сегодня мне спешить.
Иду, смотрю на золотые лучики
И слышу, как сорока вслед кричит:
«Весна! Весна!» – неугомонным криком.
Её поддержит воробьиный сход.
И на душе прекрасней станет мигом,
Что сердце – и не хочет – запоёт!


Сирень

Я сидел на скамье, мне сирень простонала:
«Вырви с корнем меня, а то жить я устала.
И за горькие эти слова ты прости,
Злые люди никак не дают подрасти.

Я красива была, я весною цвела,
Но раздели меня, как всегда, догола».
Я сидел и молчал, а она все стонала:
«Вырви с корнем меня, а то жить я устала».

Не могу никого ни за что осудить,
Жизнь дана для того, чтобы всё могло жить.
Солнце всем в небесах одинаково светит,
Ну, а кто виноват, тот пред Богом ответит.


Прости, сирень

В руках держу я крепко душистые цветы
За сломанные ветки меня, сирень, прости.
Цветами ты одета с ног до головы,
Но эту прелесть лета мы не храним, увы.
До самой нашей смерти к себе ты манишь нас,
Твои ломаем ветки весною каждый раз.
Держу я очень крепко душистые цветы.
За сломанные ветки ты нас, сирень, прости!


Лекарство души

Арина дочь – души моей лекарство –
Душа, глаза и кровь – в ней все моё.
И несмотря на все судьбы коварства,
Господь на радость мне послал её.
Смеётся заразительно и звонко –
Разгонит вмиг тревогу, боль и грусть.
Она моя смышленая девчонка,
Забыв про всё, я с нею рассмеюсь.
И в этот миг душа моя летает,
И в этот миг душа моя парит.
И дочь, родная, это замечает,
И не даёт вновь папе загрустить.
Помашет ручкой: «Папочка, до встречи!»
Обнимет, поцелует не спеша.
И счастьем вновь повеет этот вечер
И верой в жизнь наполнится душа.


Колечко

Отчего горюет так сердечко?
Отчего растерян его стук?
Оттого, что я надел колечко
От судьбы нечаянное вдруг.

Отчего течёт печально речка?
Отчего взгрустнул надежный друг?
Оттого, что я надел колечко
От судьбы нечаянное вдруг.

Выйду завтра утром на крылечко,
Вылетит душа моя из рук,
Оттого, что я надел колечко
От судьбы нечаянное вдруг.

Отчего горит так грустно свечка,
Освещая горечь земных мук?
Оттого, что я надел колечко
От судьбы нечаянное вдруг.


Река детства

Здесь все моё!.. Здесь все от Бога! –
Деревья, небо и цветы!
Сюда меня влечёт дорога,
Ведь здесь цвели мои мечты.

…Упаду, обниму эту землю,
Где когда-то родился и рос,
Эту радость я с детства приемлю
И с собой это счастье привез.

Точно так же, как резвым мальчишкой
Я к реке убегал от жары,
Забывая все игры и книжки
У любимой своей Ангары.

Упаду и раскину я руки,
И смотрю в голубое окно.
Не от счастья я здесь, не от скуки –
Мне об этом мечталось давно.

Ангара, ты моя дорогая,
Над тобой небосвод голубой.
Я с любовью тебя вспоминаю
И всегда я душою с тобой.


Страна чудес

Красива, девственна природа,
Могу сказать: «Стран чудес».
Опять одет по летней моде
И окружен цветами лес.

Дурманят красок переливы,
Взлетают птицы в небеса.
Немного мест таких красивых,
Где можно верить в чудеса.

Плывёшь по речке, взгляд уловит,
Как рыба ходит в глубине.
Я в детстве видел – вижу снова!
И это очень важно мне.

Не перестану наслаждаться
Речной сибирской красотой,
Мне навсегда бы здесь остаться
Как за последнею чертой…

Но я уйду – и только память
Тревожить будет сердце мне…
Здесь только Богу можно править
В непогрешимой тишине.


***

Боже мой, красота-то какая! –
Утопает девчонка в цветах!
Этот ангел, пришедший из рая,
Что мне грезился только в мечтах…

Боже мой! Я люблю её очень!
Только так надо нам всем любить.
Не хочу, чтоб нагрянула осень.
Я хотел бы всю жизнь так прожить.

Боже мой! Утону в поцелуях
Среди праздной мирской суеты!
И воскликну я ей: «Аллилуйя!»
Той, что в сердце пришла из мечты.


***

Не тебя ли я искал,
Принимая грязь земную,
И в той грязи утопал,
Проклиная жизнь былую?

Не тебя ли воспевал
В тех стихах уже воспетых, –
А потом переживал
В чувствах тронутых, задетых?

Не тебя ли рисовал,
В тех мечтах и в подсознанье?
Не тебя ли вновь искал,
Чтоб назначить час свиданья?

Не тебя ль ночами звал,
Прижимая плоть другую.
Ну, а после проклинал
Жизнь прожитую впустую.

Так вот жил и жить устал
И опомнился намедни...
И душой к перу припал,
Чтоб излить все эти бредни.

Комментарии
Константин
2011/10/03, 22:14:19
Когда моя старшая сестра училась в школе, она учила стихи Мандельштама, причем как раз этот вот, последний и мне из всего этого крепко запомнились две последних строчки, как мне кажется выражающих суть всего стиха и являющихся его завершающим штрихом - "и в этом солнечном развале уже хозяйничает шмель". "Солнечном", а не "сумрачном" - это я помню точно!
Интересные стихи у Мандельштама, надо сказать...глючные, частично абстрактные, но вместе с тем несущие в себе некую таинственность, недосказанность, темноту, в которую хочется окунуться, проникнуть, изучить, осветив фонариком дознания...
Георгий Кмселёв, Беларусь
2011/05/05, 14:04:29
Приступаю к чтению стихов Иннокентия Медведева.

Деревенский вечер

Вечер задумчивый тише и тише
Тихо скребутся за печкою мыши.
Бабка при свечке на картах гадает,
Внучка на корточках с кошкой играет.

Дед покряхтел, покосился на бабку,
Снял с головы полинявшую шапку.
К печке подсел, отодвинув заслонку
И закурил, как обычно, махорку…

Ветер продрогший в трубе завывает,
Словно зевает, и сны навевает.
Всем в этом доме ложиться пора.
Ветер метелью разбудит с утра.

Всё вроде бы предельно просто и понятно. И это подкупает и располагает меня как читателя к автору, который начинает свой творческий путь с той самой «неслыханной простоты», к которой многие стихотворцы стремятся всю жизнь, но, увы! не всегда её достигают.
Но однако где же поэтические открытие, где та изюминка в строчках, которая вызывает у читателя «ах!»? «Ветер метелью разбудит с утра?» Ну и что дальше? Ну разбудит. И что же тогда произойдёт невероятное с дедом и бабкой, ради чего стоило писать стихотворение? А похоже, что ничего. Автор не сделал никакого вывода из той картинки, которую он так незамысловато нарисовал. И мне лично стихотворение абсолютно неинтересно, да и другим читателям, я думаю, тоже
Относительно банальнейшей рифмы «тише – мыши» вспоминается детская прибаутка : «Тише мыши! Кот на крыше, а котята ещё выше». Так в этой шутке хоть смысл какой-то есть! Котята, оказывается, смелее кота.
Ветер продрогшим быть не может. Продрогшим может быть то, что он подвергает своим порывам. Продрогшими могут быть, кроме людей, и животные, и деревья, и растения, и всё, что встречается ему на пути.
Сомневаюсь я также, что завывающий ветер, что само по себе жутко, может навевать сны.
Ну и, наконец, рифмы. Примитивнее не бывает: «гадает – играет – завывает – навевает» Подобных можно написать с километр длиной, а где же хоть проблеск мастерства? «Заслонку – махорку» - это вообще не рифма.


И вновь весна!

И вновь Весна! И вновь она играет
В весенних водах солнечным лучом,
Осевший снег среди деревьев тает,
Бежит к реке серебряным ручьём.
Стоит тепло. И в небе нет и тучки,
Не хочется сегодня мне спешить.
Иду, смотрю на золотые лучики
И слышу, как сорока вслед кричит:
«Весна! Весна!» – неугомонным криком.
Её поддержит воробьиный сход.
И на душе прекрасней станет мигом,
Что сердце – и не хочет – запоёт!

И вновь – простота, не отягощённая мыслью. Само по себе мне такое мажорное мировосприятие по душе. За автора и его лирического героя можно только порадоваться, что они так ясно и оптимистично воспринимают жизнь. Но заразить своим оптимизмом читателя, воспитанного высокой советской и мировой поэзией, не могут. Средств в их мыслительном арсенале таких нет. «Спешить – кричит», «криком – мигом» рифмами назвать можно только с большой натяжкой.


Сирень

Я сидел на скамье, мне сирень простонала:
«Вырви с корнем меня, а то жить я устала.
И за горькие эти слова ты прости,
Злые люди никак не дают подрасти.

Я красива была, я весною цвела,
Но раздели меня, как всегда, догола».
Я сидел и молчал, а она все стонала:
«Вырви с корнем меня, а то жить я устала».

Не могу никого ни за что осудить,
Жизнь дана для того, чтобы всё могло жить.
Солнце всем в небесах одинаково светит,
Ну, а кто виноват, тот пред Богом ответит.

Сомневаюсь я, чтобы сирень могла говорить лирическому герою
такие слова. А если еще представить, что сирень только образ. в котором проглядывает вполне человеческое лицо, то сомневаюсь тем более. Ведь «вырви с корнем» для всего живого означает «убей». Хотя допускаю, что в реальной жизни автора такой случай мог быть. Но как же отреагировал на такой страшный призыв лирический герой? А никак. Не утешил «сирень», не попытался уговорить её, отвлечь от горьких мыслей. Умыл руки напоказ, как в своё время Пилат, - пусть Бог разбирается, я не причём.
Ну и уж сплошные глаголы в рифмах, так и выпирают, нагло, бессовестно. А что им - не стыдно, если не стыдно автору! Что одновременно подчёркивает предельную неиспорченность автора в мастерстве и его просто обезоруживающую простоватость. Ну не буду дальше обижать автора, который, может быть, о том, о чём я здесь талдычу, даже и не слыхивал.



Прости, сирень

В руках держу я крепко душистые цветы
За сломанные ветки меня, сирень, прости.
Цветами ты одета с ног до головы,
Но эту прелесть лета мы не храним, увы.
До самой нашей смерти к себе ты манишь нас,
Твои ломаем ветки весною каждый раз.
Держу я очень крепко душистые цветы.
За сломанные ветки ты нас, сирень, прости!

Наконец-то наш уважаемый автор обозначил своё отношение к безбожно ломаемой сирени. За всех, кто её обдирал, попросил прощения. Но сирени-то самой в стихотворении так и нет. Ибо значок «душистые цветы» ни о чём, имеющем отношение только к сирени, не говорит. Душистыми цветами могут быть и ромашки, и розы, и фиалки, и многое другое, растущее на земле.
Дарю Вам, уважаемый Иннокентий, сирень, изображённую мыслью и рукой выдающегося художника слова Осипа Мандельштама.
Вот поглядите, какая пышная и живая, лиловая и со шмелем, который «хозяйничает» в её сумраке. Один только «глубокий обморок сирени» стоит всех живописных полотен с её изображением, вместе взятых.

Художник нам изобразил
глубокий обморок сирени
и красок звучные ступени
на холст, как струпья, положил.

Он понял масла густоту –
его запекшееся лето
лиловым мозгом разогрето,
расширенное в духоту.

А тень-то, тень всё лиловЕй,
смычок иль хлыст, как спичка, тухнут.
Ты скажешь: повара на кухне
готовят жирных голубей.

Угадывается качель,
недомалёваны вуали,
и в этом сумрачном развале
уже хозяйничает шмель.