Князь Расуль Ягудин (Берлин, Германия). Посторонние

Может, ты псих? – задумчиво задала Лялька вопрос, кажется, не ему, а самой себе, и переложила указательный палец со скобы над спусковым крючком непосредственно на спусковой крючок. 
Фарит покосился в угол перед раковиной, где никого не было, и честно ответил: 
– Может. Может я и псих, но я не демон, и не браток, так что будь любезна – опусти, на хрен, пушку. 
Лялька ещё несколько мгновений пристальным взором смотрела ему в глаза и уже начала действительно опускать пистолет, когда вдруг резко усилился холод, и она, дёрнувшись, вновь вскинула руку и нажала на спуск. Пуля, преследуемая грохотом выстрела и горячим потоком воздуха, пролетела настолько близко от головы Фарита, что его словно даже слегка качнуло создаваемым ею ветром. 
– Долбанулась, что ли? – взвизгнул он, запоздало отшатываясь в сторону. 
Лялька не ответила и со смущённым и недоумённым видом, все так же удерживя пистолет в вытянутой руке, рассматривала пространство кухни за спиной Фарита, переводя взгляд с одного предмета на другой. 
– Расуль Ягудин как-то говорил, что психические болезни заразны, – произнесла она, наконец, убирая пистолет за поясс. – Кажется, ты меня заразил. 
Фарит напрягся,сразу поняв смысл её слов. 
– Ты что-нибудь видела? – оччччень спокойным и равнодушным тоном спросил он её. 
Лялька ещё раз бросила настороженный взгляд куда-то ему за спину и недоумённо пожала плечами. 
– Привиделось, – неуверенно ответила она. – Вроде, серое что-то было. Освещение у тебя, наверное, какое-то не такое. 
– Освещение в порядке, – ровным голосом ответил Фарит и оглянулся назад. Там ничего не было, но ему но миг почудилось, что нечто юркое и мерзкое скользнуло по полу под плиту. Фарит повернулся обратно и вновь внимательно посмотрел Ляльке в глаза, чувствуя себя сосредоточенным и спокойным. – Выпить, наверное, не удастся. Может, хоть трахнуться успеем? – При последних словах из его рта вырвалось облако пара, и он вновь посмотрел на термометр, на сей раз на кухонный. Термометр упрямо показывал жару. 
– На таком морозе? – рассудительно возразила Лялька, явно обрадовавшись, что нашла отмазку. – По-моему, на улице и то теплее… ЛОЖИСЬ!!! – Она прыгнула на него прямо с места и сбила с ног, ударив всем набравшим инерцию телом, и тут же перевернулась на нём лицом вверх, удобно и больно упираясь лопатками в его грудь – пистолет уже был у неё в руках. Кухня тихо и тоскливо молчала, светясь ровным отражённым светом кафеля вокруг. 
– На хрен, – искренне высказался Фарит и начал, вставая, сталкивать её с себя. – Давай пить, жрать и трахаться. 
– Мы уходим, – каким-то чужим голосом ответила Лялька. – Захвати вина, чтобы согреться на улице. Сходим к одной моей подруге – может, она нам посоветует что-нибудь путное. 
Фарит замешкался лишь на миг, краем глаза поймав призрачное движение за её спиной и тут же, стиснув зубы и не отрывая глаз от пустого места, где ему только что привиделся серый прозрачный силуэт, шагнул назад, ощупью открывая дверцу холодильника – и он уже в прихожей, подходя к открываемой Лялькой двери, с коротким хлопком вдавил пальцем внутрь пробку, облившись брызнувшись из-под неё красным вином, словно кровью, и тут же сделал прямо из горлышка щедрый глоток, на мгновение согревший его душу и прояснивший его мозг. 
– Не зевай, алкоголик, – недовольно буркнула Лялька, и Фарит тут же состряпал самое бдительное лицо, какое только мог изобразить, торопливо спрятав за спину бутылку. Лялька мрачно покосилась на него, но сказала совсем о другом: – Что-то действительно было, мне не могло показаться, я ещё не спятила, на хрен, что бы там мне Расуль Ягудин ни говорил, – внезапно она дёрнулась и резко повернула голову, глядя на совершенно пустое место сбоку от неё. – Так, – продолжила она и невольно потрогала рукой пояс, проверяя, на месте ли пистолет, – давай-ка поторопимся. 
И Фарит, выходя в дверь вслед за ней, вновь напрягся, уловив призрачное движение за спиной, и заставил себя не оглядываться, контролируя тыл лишь боковым зрением – почему-то ему казалось, что по какой-то неясной причине очень важно на данном этапе противостояния не выказывать страх. Они вышли за дверь и на миг замерли с остановившимся дыханием, захлебнувшись морозным тяжёлым воздухом, вызыващим ощущение какой-то полярной, вечной, непреодолимой и непрекращающейся зимы. 
Ага, – глубокомысленно сказал Фарит и встал за спиной Ляльки боком, так, чтобы они вдвоём могли видеть всё пространство вокруг на триста шестьдесят градусов. – Вызывай лифт, – И он цепко проскользил взглядом по всем стенам и углам, готовый заметить любой движение и любую туманную тень. 
– Поедем в лифто? – хриплым голосом попыталась пошутить Лялька, удерживая руку на рукоятке, торчащей у неё из-за пояса, отдалённо напоминая эрегированный мужской член. – Может, лучше по лестнице? 
Фарит несколько мгновений молчал, напряжённо размышляя. 
– Нет, – наконец, ответил он. – Лампочки нигде не горят, так что в подъезде темно. Мне почему-то не хочется брести по лестницам на ощупь, паранойя, наверное, всё, как предупреждал Расуль Ягудин. 
Дверцы лифта с грохотом захлопнулись за ними, как крокодилья пасть, и за мгновение до того, как лифт пошёл вниз с натужным гулом, щёлкая и кряхтя, Фарит приник к дверям ухом, цепко вслушиваясь в звуки снаружи – звуки, которых не было – в подъезде, оставшемся снаружи лифтной шахты, царила полная тишина, и от этого Фарит почему-то обеспокоился и напрягся ещё сильнее, сам не зная, как объяснить себе своё состояние. Он отлип от сомкнутых створок дверей и взглянул в глаза Ляльке с близкой дистанции. 
– Расстояние между двенадцатым и первым этажом, хоть туда, хоть сюда, лифт проходит ровно за тридцать секунд, я как-то засекал, – негромко сказал он. – Как думаешь, я успею кончить за это время? – и он наклонился вперёд, ища губами её губы. 
– Да тебе и трёх секунд, по-моему, хватит, как подростку, – нервно засмеялась Лялька, уворачиваясь от поцелуя. 
– Тем более тебе нечего бояться, – рассудительно заметил Фарит и, шагнув вперёд, прижал её всем телом к стене, ограничивая пространство для увёрток, и, просунув колено меж её бёдер, раздвинул ей ноги одним рывком, и тут же сунул руку ей под пальто, нащупывая плотную и выпуклую, хорошо ощутимую сквозь эластичную обтягивающую ткань вульву, и даже сквозь эту ткань он почувствовал, как вульва словно нежно вздохнула и раскрылась лепестками под его рукой. 
– Фарит, угомонись, – сердито сказала Лялька прямо ему в лицо, и в этот момент Фарит поймал её рот своими губами, и тут же обхватил её лицо ладонями, не давая вырваться. Лялька вздохнула и неожидано ответила на его поцелуй, глубоко, страстно и влажно, поцелуем, от которого у него на миг помутилось в голове. Затем она вырвалась одним мягким, но решительным движением, выскользнув из-под него, как змея, и отвернулась, встав лицом к сомкнутым дверям лифтам. 
– На хрен, – злобно высказался Фарит и облизнулся, с удовольствием ощущая на языке вкус её тёплых губ. – Я этих уродов всех похороню. 
– Каких уродов? – спросила Лялька, не оборачиваясь. 
– Которые не дали мне выиграть один доллар прямо этим вечером, не откладывая на завтра то, что можно было сделать уже сегодня, – объяснил Фарит и, наклонившись, поцеловал её в спину ближе к левому плечу. 
– Но я-то не хочу проиграть пари,– слегка недовольным тоном ответила Лялька, всё так же упорно глядя в двери перед собой. 
Фарит нежно обнял её сзади и, прижавшись к её спине грудью, с наслаждением вдохнул тёрпкий душистый запах её волос. 
– Лялька, мы оба знаем, что ты уже проиграла это пари, – мягко сказал он ей в самую душу, согревая ей горячим дыханием мочку правого уха. – Мы оба знаем, что ты уже моя – просто нам временно негде лечь, и это единственная причина некоторой проволочки. 
Лялька промолчала, но чуть вздохнула, и Фариту показалось, что едва заметно кивнула головой, отвечая не ему, а лишь самой себе на какой-то внутренний вопрос, и лифт с грохотом остановился, прервав их разговор. 
– Лялька, – с выдохом сказал Фарит и плавно достал из-за пояса пистолет. – Если что, не дай им уйти, – Двери лифта задребезжали, раскрываясь и заглушив его последние слова, и Фарит рыбкой скользнул в расширяющуюся щель, едва только она оказалась достаточной для того, чтбы он смог туда пролезть. Глухая чернота подьезда ослепляюще брызнула ему в глаза после ярко освещённого лифта, и Фарит инстинктивно пошёл низом, мгновенно скользнув на полусогнутых ногах к плинтусу противоположной стены, и яростно напрягая взгляд, чтобы иметь возможность хоть что-то разглядеть – ему на миг показалось, что едва заметное призрачное мерцание мелькнуло, отшатываясь, в двух шагах от него, и тут же грохот выстрела взорвался над самым его ухом. 
– Ты видел?!!! – захлёбываясь воздухом и учащённо дыша, заорала Лялька. – Ты видел?!!! В этот раз точняк, она там была, сука!!! 
– Что за сука-то хоть? – поднимаясь с корточек в полный рост и зябко передёрнув плечами от сдавливающего его стальным коконом мороза, хмуро спросил Фарит, и последнее облако пара погасло, вырвавшись у него изо рта, едва только угас последний звук его голоса. 
– А хрен её знает. – уже остывая, пробормотала Лялька. – Но она тут была, точно, такая… прозрачная. 
И Фарит ей почему-то поверил. Сразу и бесповоротно. 
– Какая она была из себя? – содрогаясь от внутренней дрожи, спросил он и быстро скользнул вдоль стены в темноту, перегораживающую выход. 
– Я говорю, не знаю, – раздражённо огрызнулась Лялька. – Такая... прозрачная и изогнутая, как лупа, за которой искажаются предметы и окружающий мир. 
– Ты в неё попала? – задал Фарит ещё один вопрос и пинком распахнул дверь на улицу. Прозрачная тень стояла перед дверью почти вплотную и исчезла в тот же миг. 
– Попала, – односложно и твёрдо ответила Лялька, выскакивая на улицу вслед за ним с оружием наголо, и Фарит опять ей сразу и бесповоротно поверил – никаких сомнений не было, Лялька в неё действительно попала, это уже было объективной реальностью, данной им, по Ленину, в ощущениях. Лялька в неё попала, но вот куда же эта долбаная “она” тогда делась, думал Фарит. И почему эта самая “она” – именно “она”, а не “он” или, на худой конец, “оно”? Этот вопрос он задал вслух: 
– Почему ты считаешь, что это женщина? – спросил Фарит и, повернув голову, внимательно посмотрел Ляльке в глаза. Лялька ответила на его взгляд с искренним недоумением. Было видно, что вопрос поверг её полнейшую растерянность, и она совершенно не знает, что ответить. 
– Не знаю, – слегка обалдело начала она. – она какая-то… такая… не такая… 
– Ладно, – согласился Фарит. – Дёрнули к твоей подруге – где она, кстати, живёт? 
– Да здесь, в Сипайлово, – вновь обретя уверенность, ответила Лялька и первой двинулась вдоль стены беззвучно, как тень. Фарит пошёл за ней тоже неслышным скользящим шагом, передвигаясь боком вперёд, чтобы удерживать под контролём как можно больший объём пространства по кругу, и он вдруг взглянул с близкого расстояния в прозрачные мёртвые продолговатые глаза, внезапно оказавшиеся прямо перед ним – Фарит дёрнулся, хрипло вскрикнул и выстрелил прямо между ними, где смутно угадывалась в темноте переносица, тоже прозрачная – изгибающая, словно кривое выпуклое стекло, тёмный силуэт бойлерной позади неё, и он словно увидел, как и глаза, и переносица вдруг исчезли, словно во внезапно потухшем телевизоре, прежде чем пуля успела пролететь два сантиметра, отделяющие от них выходное отверстие ствола. Фарит хрипло и прерывисто дышал, чувствуя, как настоящие потоки пота стекают по его телу со всех сторон, и лихорадочно шарил дулом пистолета перед собой, ища внезапно исчезнувшую цель. 
– Не отвлекайся, – с мягкой жалостью и состраданием напомнила Лялька из некоторого отдаления, которое они без слов и инстинктивно определили между собой, как боевую дистанцию. – Нам бы побыстрее, Райка может уснуть, – и она снова двинулась в путь, теперь уже совершенно спокойно и сосредоточенно просматривая тёмное ночное пространство впереди, как будто имела дело с самым обычным врагом наподобие тупорылого братка из плоти и крови, и удерживая пистолет в жёстко вытянутой и опущенной вниз, чтобы не устала преждевременно дельтовидная мышца, правой руке. Фарит шёл за ней следом тоже с оружием в руке, всё время глядя вбок и назад, почти пятясь спиной, и потому он первым заметил, как что-то следует за ними неотступно, словно его собственная тень, это двигалось плавно, неслышно и почти невидимо, и только благодаря смещающимся и изменяющим привычный облик позади этого прозрачного силуэта домам и предметам Фариту удалось его разглядеть. 
– Лялька, – еле слышно шепнул, почти выдохнул он прямо перед собой, будто бы случайно удерживая ствол, направленным на скользящий следом за ними силуэт. 
– Понято, – негромко и спокойно, почти равнодушно, как будто вела беседу на совершенно отстранённые темы, отозвалась Лялька. – Держи под прицелом и не суетись, похоже, пули её не берут, давай-ка для начала выиграем время, может, выкрутимся – вдруг она, вообще, сама подохнет. 
“Хорошо бы”, – с сомнением подумал Фарит, но промолчал – он успел сообразить, что говорить так, как Лялька, отстранённо и равнодушно, он не сможет, а это могло оказаться важным, если беззвучная тварь, плывущая по их следам, не понимает человеческую речь, а ориентируется лишь на голосовые интонации, как и полагается зверю. 
В этот момент они вошли в глубокую черноту, отброшенную, похоже на конус, серой замшелой стеной, и призрачный силуэт вдруг оказался на расстоянии вытянутой руки от Фарита – он на какой-то миг едва не захлебнулся странным смешанным запахом мороза и гниения, когда: 
– ФАРИТ!!! – безумным голосом заорала Лялька, и ночь вокруг взорвалась грохотом выстрелов и и вспышками пистолетного ствола в её руке, и странное неясное лицо с ускользающими чертами, нависшее было над Фаритом, как будто недовольно, как ему показалось, поморщилось, когда его всколыхнули, словно извивы утреннего тумана на воде, пролетающие насквозь пули, и вновь исчезло, словно погасло в свете ночного фонаря, отбрасывающего на землю неровный освещённый круг, грани которого Фарит уже успел достичь. Фарит обессиленно привалился к столбу, на котором висел источающий мёртвенно-бледный ночной свет фонарь, и с хрипом в лёгких сделал глубокий вдох, чувствуя, как мелко дрожит от пережитого страха и омерзения каждая клеточка в его теле. Кровь безумно колотилась мелкими молоточками почему-то, в основном, в кончиках пальцев, и липкий удушливый пот обхватил его, облепив, с головы до ног, словно тонкий и смертельно ледяной пластиковый саван. 
– Вот, сука! – дрожащим голосом сказал он и покрепче сжал в мокрой руке рифлёную рукоять запоздало выхваченного оружия. Его продолжала колотить непрерывная дрожь, и в глубине груди,