Фантастика. Ирина Ярич (п. Челюскинский Московской области, Россия). Дорога

Ирина Языкова-Ярич
Дорога.
«…Достиг я рубежей смерти, переступил
порог Прозерпины и вспять вернулся…»
Апулей. Метаморфозы.


Иван Сергеевич в свои 52 года всё ещё хорош собой.
«Корни уже подросли, пора снова красить», – мысленно заметил он, высушивая и укладывая феном каштановые волосы после мытья головы. «Ну, что же? Вполне», – сказал себе Иван Сергеевич, оглядывая себя в зеркало. Он вышел из дома, как обычно в половине восьмого утра.
Ветер кружит снег, метель – редкая гостья нынешней зимы, усиливается. Его иномарка стоит у подъезда. Иван Сергеевич аккуратно смахивает снег со своей любимицы.
«Эх, надо худеть», – подумал он, втискиваясь между спинкой сиденья и рулём.
Зябко в заледеневшей за ночь на морозе машине. Прогревается мотор. Трогается в путь, на работу. Как всегда, проезжая мимо церкви, стоявшей справа от дороги, Иван Сергеевич перекрестился. И вот он уже въезжает с Ярославского шоссе из области в Москву, на кольцевую дорогу.
«Опять, наверное, кто-нибудь спал ночью на дежурстве. Через полчаса приеду, я им покажу!» – с раздражением вспомнил Иван Сергеевич своих подчинённых, охранников.
Но вскоре он вынужден притормозить, а затем и остановиться. Впереди стоит вереница машин, это значит, что где-то там, за горизонтом авто, произошла авария. И эта пробка может рассосаться нескоро.
После часового ожидания терпение Ивана Сергеевича иссякло. Он ждать не любит. Ему удаётся перестроиться в крайний левый ряд. Решил использовать тот приём, который в последние годы популярен у лихачей. Иван Сергеевич видит, что на встречной полосе машин нет, выскакивает на неё и набирая скорость пытается объехать пробку…Вдруг – оглушительный удар! Ивану Сергеевичу сдавило дыхание, потом перед глазами всё замелькало: дорога, автомобили, деревья, снег на обочине. Боль захлестнула по всем частям тела … и лёгкое, свободное парение…, которое сменилось дрожью. Его трясло, словно при землятресении. Толчки и вибрация продолжались, когда Иван Сергеевич почувствовал, что его куда-то затягивает. Перед глазами всё поплыло, завертелось и растворилось. Сквозь мерцающие туманные блики прояснились два приближающихся силуэта. За ними в дали ещё кто-то.
Прекрасные юноши в бело-золотых ослепительных одеждах с лучистыми голубыми глазами стали справа и слева от Ивана Сергеевича. Безмятежность и спокойствие разлились на душе у него. Так приятно и хорошо Иван Сергеевич давно себя не ощущал. Милые лики юношей смотрели доброжелательно, от них исходили в пространство волны любви и благодати. Но не долго блаженствовал Иван Сергеевич. К ним подскочили ещё двое в одежде грязно-серого цвета. Холодный и бесстрастный их взгляд пронизывал насквозь Ивана Сергеевича, порождая неведомый ранее животный страх.
– Он наш! Отдайте нам его! – грозно и раскатисто прогремели голоса «серых».
Как ни странно, но Иван Сергеевич почувствовал, что его к ним тянуло, притягивало что-то не понятное ему. И в то же время он их страшился, и не только потому, что их красивые лица и тела (на первый взгляд) ежесекундно каким-то образом изменялись. Что-то было такое, что вселяло панический ужас, и Иван Сергеевич трепетал всем своим существом. Разящими и уничтожающими были их обвинения. Страх сковал уста Ивана Сергеевича, а воспоминания подтверждали их правоту.
– Прелюбодей!
Перед мысленным взором Ивана Сергеевича предстали картины, как он неоднократно утешал жён бывших коллег, не понятых своими мужьями.
– Забыл, не почитаешь родителей!
Давно он не был на родине, у отца с матерью. «Далеко, да и что там делать?» – так думал он многие годы.
– Пьяница!
Нет, на работе он не пил, никогда! А, вот в выходные дни – тут уж Иван Сергеевич позволял себе расслабиться…
– Всё всегда осуждающий!
Покритиковать он любил, что называется хлебом не корми. Особенно доставалось его подчинённым. По его мнению они все либо алкаши, либо дураки и бездельники, невзирая на воинские звания или образование.
Ивану Сергеевичу становилось всё страшнее. К страху примешивалось унизительное раболепие. Он сам не понимал, почему так происходило, но ему хотелось броситься перед «серыми» на колени, пасть ниц, ползать перед ними и выпрашивать снисхождение. Им овладело, не свойственное его натуре самоуничижение, а к его обвинителям благоговение.
«Серые» продолжали и продолжали осыпать Ивана Сергеевича многими грехами, содеянными им с детства или брошенными лишь в праздной фразе. И понял он, что пощады от «серых» не стоит ждать, наоборот, будто они ему хотят за что-то отомстить. И месть эта будет долгая и мучительная.
Иван Сергеевич сквозь свои смутные ощущения и противоречивые желания догадывается кто его окружает! Тогда он, преодолевая страх, сковывающий его, стал пытаться анализировать слова «серых», и к своему удивлению понял, что из сказанного ими далеко не всё он делал, но кое о чём даже и не мог помыслить! «Серые» его обвиняют или искушают? Нагоняя страх заставляют признаться в несовершённых грехах?!
С бесконечной мольбой и душевной болью обратил свой взор Иван Сергеевич на светлые и чистые лики юношей, встретившие его первыми.
– ОН НЕ ВАШ! – воскликнули они. Звонкие и ясные голоса, словно молния отшвырнули «серых» от Ивана Сергеевича.
– Он не ваш – спокойно, но уверенно повторили сияющие юноши. – Его последний час ещё НЕ пришёл! Он продолжит свой жизненный путь!
Лица «серых» исказила злобная гримаса, с ними произошла какая-то метаморфоза и вид их стал непередаваемо мерзок. С воем и воплями они умчались прочь.
* * *
Иван Сергеевич открыл глаза, перед ним было множество переплетённых ветвей, уходящих ввысь. Постепенно среди общего шума, гулко звучащего в ушах и голове, стали проясняться отдельные фразы.
– Жив! Он жив! Глаза открыл! Ну, ты брат даёшь! Так летел!
Иван Сергеевич, наконец-то более чётко увидел лица его окружавшие.
– Где я? – пролепетал он.
– Тебя так шандарахнуло грузовиком, что ты улетел в лесок, что вдоль дороги растёт. Не волнуйся, скорую уже вызвали, – солидный мужчина показал на свой сотовый телефон. – Скоро приедёт.
– Какой грузовик? – искренне удивился Иван Сергеевич.
– Какой? КраЗ! Ты прямо из пробки рванул на встречную полосу и помчался ему в лоб!
– Не видел я грузовика.
– Как не видел?
– Так, не видел. А зачем бы я тогда поехал ему навстречу?
– А кто тебя знает?
– Слушай, как твой «опель» отлетел от КраЗа – это надо было видеть! Будто резиновый мячик. В воздухе перевернулся. Во время полёта передняя дверь открылась, и ты вылетел на ветки одной из ёлок. Сквозь них и рухнул, – рассказывал один из водителей.
– Если бы сам не видел, то не поверил бы, что такое возможно, ведь и машина и ты – целы, – удивлялся другой.
– Я ремень безопасности отстегнул, когда в пробке стоял. А потом рванул из неё и забыл про него.
– Жаль, что у меня с собой кинокамеры нет. Отличный кадр получился бы для программы «Очевидец», – сказал мужчина с сотовым.
– Да уж лучше наблюдать, чем самому участвовать в таком шоу, – Иван Сергеевич попытался улыбнуться. «А, всё-таки я не помню никакого грузовика», – подумал он.
– О, вот и скорая, – обрадовался один из водителей.
– Что-то они быстро, наверное, завтра из-за этого весь снег растает, – пошутил другой.
* * *
Прошло два месяца.
Иван Сергеевич подъезжает к автомобильной стоянке, что возле здания, где расположен офис. Отстёгивает ремень безопасности, закрывает машину. Мартовское солнце топит рыхлый снег и сверкает в густой седине Ивана Сергеевича.
– Доброе утро! Как отдежурили? – обратился он к своим подчинённым.
– Дежурство прошло без происшествий, – ответил старший смены.
Поговорив с ними Иван Сергеевич прошёл к себе в кабинет.
– Да, братцы, наш шеф после аварии стал другим человеком, видно его сильно по башке стукнуло, – сказал один из охранников.
– Сплюнь, а то сглазишь, – посоветовал другой. – У меня через неделю сессия начинается, так он учебный отпуск даёт! Даже похвалил меня за желание учиться. А прошлый раз, помните – ни в какую не отпускал. Пришлось занятия пропускать, потом искать преподавателей, чтобы сдать экзамены и зачёты. Морока.
– Сколько раз он ездил по той дороге и ничего. Жаль, что раньше с ним не произошло такое. Замучил же всех, сколько ребят поувольнялось! Наконец-то с ним нормально поговорить можно и нет никчёмных придирок.
Старший смены задумчиво вздохнул и глубокомысленно изрёк:
– У всех своя дорога и каждый участок пути мы проходим именно в то время, когда готовы его пройти.