Научная фантастика. Владимир Заричнюк (Днепропетровск, Украина). Эволюция фантазии

Три бетонные стены. Такие же пол и потолок. Одна железная дверь, в которой есть открывающееся окошко. Выключатель и лампочка в центре потолка. В противоположной от двери стене, в правом углу, вентиляционное отверстие. На полу матрас и одеяло.
Уже 3 сна.
Я решил измерять время количеством раз, когда я спал – других ориентиров у меня здесь нет. Вода и хлеб появляется пока я сплю. Зачем они так делают я не знаю, но возможно для того, что бы я сбился с подсчета дней. Хотя мне уже все равно... Выхода отсюда я не вижу.
Начинает казаться, что я забываю как звучат слова и как я выгляжу. Поэтому я начал говорить с собой вслух. Там, за дверью, меня наверное уже принимаю за психа – я говорю о книгах, пересказываю сюжеты фильмов, описываю картины, которые я видел. Вспоминаю свою жизнь. И все вслух.
Потолок в камере высокий, и до лампочки я достать не могу – видимо для того, что бы я ничего не сделал с собой. А может просто такая постройка – случайно.
Но сегодня начало происходить что-то необычное. Со мной заговорил ветер. Я только проснулся и еще не включил свет.
Просто лежал с открытыми глазами, хотя в этой темноте абсолютно все равно открыты они или нет, и рассказывал себе о море. О том случае, когда я был там последний раз, два года назад. Это было самое начало лета, и вода была еще прохладной. Купающихся было еще мало. В день, когда я от туда уезжал был штиль. Вода была абсолютно спокойной и прозрачной. Я стоял на пирсе, смотрел на дно. Внизу плавали небольшие рыбки, по каменистому дну пробегали крабы. Их мир казался спокойным и правильным. Все честно и видно, каждый занят чем-то своим. На фоне этого мир людей казался абсурдным и сумасшедшим. Толпы людей, каждый считает себя индивидуальностью, единственным и неповторимым, хотя и плывет по жизни в густом косяке, словно селедка...
Ветер прервал мой рассказ:
– Я тоже тогда там был.
Я резко замолчал, пытаясь понять что происходит. Через несколько секунд он повторил вновь:
– Я тоже там был. Совсем спокойный и умиротворенный. Помнишь, как я играл с твоими волосами?
– Кто ты?– только и спросил я. В тот день я ни с кем не разговаривал, а на причале вообще никого не было.
– Ветер.
– Ветер?
– Да, именно так.
– Я сошел с ума?
– Надеюсь, что нет. Я, конечно, не имею ничего против сумасшедших. За ними интересно наблюдать, играть. Но поговорить я бы хотел с кем-то здравомыслящим.
– Но если я не сошел с ума, то как я тебя слышу? Что это все значит?
– Я приношу тебе обрывки слов, которые сейчас говорят по всему миру. Говорю не я, а множество людей... я всего лишь приношу себе их слова. Сам говорить я не умею...
– Ты не сможешь говорить, если не останется людей? – почему я решил спросить именно это?
– Да...
– Это слово почему-то соленое. Где ты его взял?
– На том же пирсе. Его только что сказала одна девушка.
– Расскажи мне, – попросил я.
– О девушке?
Я кивнул.
– Она стоит на пирсе и смотрит на молодого парня, они там уже несколько часов. Сначала они просто смотрели на море. Куда-то за пределы горизонта, где живут их мечты. А потом он посмотрел ей в глаза и спросил: "Ты правда меня любишь?". Она ответила: "Да". Вот и все.
– Ты легко рассказываешь, – немного подумав ответил я. – Легко просто, мне нравится. Расскажи еще что-нибудь. Ты же много видел и знаешь.
– Да. В каком-то смысле я знаю все, – весело ответил он. – Ты слышал о ноосфере?
– Информационное поле Земли, или что-то вроде? Да, что-то слышал...
– Его нет, – насмешливо ответил ветер, – Это все я. Я двигаю информацию, приношу и забираю идеи.
– А ты умеешь читать мысли?
– Нет, но я слышу все, что говорят люди.
– А что говорят? Я долго здесь пробуду?
– Этого я тебе не скажу. Этого никто пока не знает, а о планах твоих тюремщиков тебе знать незачем, – спокойно ответил ветер. – Это тебе не поможет! – закончил он голосом одного из них.
Мы вместе засмеялись.
– Ты часто говоришь с людьми? – вдруг спросил я.
На несколько секунд повисло молчание.
– Нет. Я больше слушаю, и редко позволяю себе заговорить. Очень часто люди просто не соглашаются меня слушать. Или сходят с ума, а этого я не люблю. Это печально.
Я поднялся и включил свет.
– Надеялся кого-то увидеть? – спросил ветер.
– Да, – усмехнулся я. – Глупо наверное.
– Да нет, почему же. Люди привыкли смотреть на того, с кем говорят. Смотреть с надеждой в глаза. Смотреть на губы, следить за руками. Вы пытаетесь понять правду ли вам говорят.
– А ты знаешь, когда говорят правду?
– Я? Да, я знаю это. Я столько раз слышал ложь, обман... Миллиарды, сотни миллиардов людей врали при мне. Порой кажется, что я чувствую запах лжи.
– И чем она пахнет?
– Страхом. Чаще всего – страхом. Иногда пахнет сочувствием или заботой. Иногда злостью... Но чаще всего – страхом.
Мы замолчали. Я взял воду и хлеб. Немного поел.
– Ты когда нибудь обижался на кого-нибудь? – спросил я. – За что может обидеться ветер?
– Ты не поверишь, но да, обижался! И не раз! – воскликнул ветре, – Знаешь как обидно, когда ты предупреждаешь людей о чем-то, а они не слушают? Абсолютно не хотят обращать на тебя внимание... Я не могу так просто остановить смерч, цунами... Но я всегда предупреждаю, а людям все равно. И тогда я злюсь, и получается еще хуже... – он замолчал на несколько мгновений. Печально замолчал, с легким запахом черного чая, – А потом я сожалею, и не знаю куда себя. Как улететь с этой планеты, покинуть людей, не мешать им...
В моей комнатушке повисло молчание. Ветер немного расстроился, это чувствовалось.
– Ты если что зови, – сказал он, – Я хочу немного помолчать сейчас.
– Да, конечно, – виновато ответил я. И зачем только спросил? – Ты тоже. Ели буду спать – буди.
– Прощай, – ответил он с шоколадным привкусом.

***

– Мне нравится твой распорядок дня, – услышал я мягкий женский голос, когда выключил свет.
– Ты решил поиграть с моим воображением? – усмехнувшись, спросил я.
– Да... Наверное это было не лучшей идеей, – смущенно ответил ветер, голосом напрочь лишенным эмоций и пола голосом, – Ты представляешь, в некотором роде ты свободней многих людей!
– Я? Свободней? – идея ветра мне была абсолютно непонятной.
– Ты ни в коем случае не зависишь от солнца, спишь, когда хочешь...
– Интересная мысль... – только и ответил я.
– А еще ты свободней своего тюремщика, который обязан следить за тобой, и давать тебе воду только когда ты спишь, не зависимо от того, день у него или ночь. Хочется ему спать или нет. Он сидит там, за дверью, и следит за тобой, ждет пока ты заснешь.
– Наверное ты прав, но это какая-то неправильная свобода.
Я почувствовал запах горного воздуха. Чистый, насыщенный кислородом, свежий воздух... У меня даже немного закружилась голова.
– Я знаю о свободе достаточно много, что бы судить об этом, – произнес ветер, – Люди любят вспоминать обо мне, когда говорят о свободе.
– Это точно, – согласился я, – Тебя считают самым свободным. Никто, в понимании людей. не способен сравниться с тобой в этом. Многие при этом любят еще вспоминать бури и ураганы, вихри и смерчи...
– А ведь людям даже в голову не приходит, что я тут и не причем. Я конечно многое могу, но большая часть потоков воздух живет по законам физики, которые я изменить не в силах.
– Но ты можешь быть в людом месте, когда захочешь. Говорить, что хочешь... делать, что хочешь... Это и есть свобода в понимании людей.
– Люди во многом ошибаются.
– И что же такое свобода, с точки зрения ветра?
– Настоящая свобода всегда сопряженная с чувствами и ощущениями! – вдохновенно ответил ветер, – Это не просто порядок вещей и условий, которые можно перечислить. Это ощущения. То, что есть рядом, кто есть рядом... Свобода не только в словах и действиях, которые можно совершить, но и в реакции на них. Ведь какой смысл слагать стихи, если в ответ услышишь, что ты бездарность? Выходить из дома, если там на тебя никто не будет обращать внимания?
– Но называть свободой независимость от солнца – смешно, – ответил я.
– Да, в этом ты прав... Это была не очень удачная шутка. Но я могу добавить тебе немного свободы! Я могу принести тебе любой запах. Сирень, шоколад, вишневое варенье, мед, мокрый асфальт, море, лес... – он говорил, а моя камера поочерёдно наполнялась всеми этими запахами. Словно я был в необычной дегустационной камере запахов.
Я даже вспомнил "Парфюмера", в котором Гренуй строит замки из запомнившихся уме запахов.
– Я могу принести тебе любой звук, любую музыку, – продолжал ветер, – Рок, джаз, фортепиано, скрипка, орган...
Теперь мое воображение полностью захватили звуки. Свет был выключен, запахи ветер унес оставив пустоту вместо них. Теперь были только звуки. Последовательность абсолютно разных стилей и инструментов создавала новую, сумасшедшую, безумную мелодию.
– Это не даст тебе свободу, но немного приблизит ее...
– Ты музыкант, ветер... не задумываясь ты создал волшебную мелодию, вначале запахов, потом звуков. Ты безумно талантлив.
– Талантлив не я, а люди, которые все это создали до меня. Я всего лишь принес тебе то, что они создавали долгими годами.
Мы замолчали. Я думал о запахах и музыке. О тех, кто ее создал и зачем. Кто-то хотел подарить ее любимому человеку, кто-то заработать денег... кто-то просто делился своими чувствами. Сколько существует поводов для творчества и создания... и сколько для разрушения...
– Чего тебе хочется? – спросил ветер.
Я задумался. Чего может хотеться человеку, запертому в бетонной камере.
– Ты можешь передать от мои слова?
– Кому?
– Моим родным. Ты смог бы?
– Я подумаю... – ответил ветер.
Воздух окрасился запахом черного чая с сахаром.
– Ты ушел?
Ответом было молчание. Через несколько минут я уснул, окутанный теплых запахом чая, камина и одеяла.

***

– Я согласен, – голос был мягкий, но немного печальный.
Я только проснулся, включил свет и сейчас ел свой кусок хлеба. Ветра не было два сна. Я начал подумывать, что его и вовсе никогда не было. Просто мой мозг начал придумывать что-то, лишенный человеческого общения и вообще хоть чего-то нового.
– Ты так долго думал? – спросил я немного грубовато.
– Просто я жадный. Так уж вышло, что твой друг ветер – жадный. Я не хотел тебя делить с кем-то еще. Здесь ты только мой: говоришь только со мной, слушаешь только меня... – он на несколько мгновений затих, – Нет, ты не подумай, что я влюбился... Просто у меня еще не было друзей. Как-то раньше я не хотел разговаривать с людьми...
– А почему захотел? – спросил я.
Хлеб закончился. Я выпил пол стакана воды, остальное оставил на потом.
– Не знаю.Это произошло случайно. Просто ты мне ответил, и я решил ответить тебе... А теперь я не хочу тебя потерять.
– Но ведь я никуда не денусь! – мы замолчали, только запах кофе. Но не горячего, холодного, – Почему ты передумал?
– Я встретил многих друзей и влюбленных, пока думал. И мне показалось, что те, кто не держит друг-друга взаперти, не прячут от всего мира, они более счастливы. Не все и не всегда именно так. Конечно, бывает и по другому... Но мне показалось, что чрезмерная ревность убивает как дружбу, так и любовь.
– Но ведь ты все равно не хочешь передавать мои слова?
– Теперь уже хочу, – немного детским, но серьезным голосом ответил ветер, – Это не совсем легко и просто, но я хочу.
Шум сада и запах плодовых деревьев. Абрикос, вишня, яблоки. И теплое солнце. Я закрыл глаза. Мне вдруг показалось, что именно так нужно общаться с ветром – закрыв глаза и давая волю воображению. Ведь все равно мне не увидеть его глаз и лица, не прочитать эмоции по движению тела.
– Ты можешь врать? – спросил я.
– Да. Это все могут. Но я не хочу. Мы уже говорили о лжи. Я слишком много видел ее последствий, что бы врать самому.
– Значит ты действительно передашь то, что я попрошу?
– Да. Но я сомневаюсь, что это что-то даст – люди редко меня слышат. Они вообще редко обращают внимание на то, что по их мнению невозможно.
– Просто когда она проснется, поиграй с ее волосами, и шепни тихо на ушко, что со мной все хорошо, и что я все также ее люблю. И что я вернусь.
– Я передам, – ответил ветер.
Мы снова замолчали. Я, с закрытыми глазами и печальной улыбкой на лице, и ветер. Я думал о ней. О ее тепле и улыбке, о темных глазах и длинных волосах.О том, как она прижимается ко мне, когда я ее обнимаю. Ее тепло, контуры ее тела, нежный голос и мягкий поцелуй.
О чем думал ветер мне не ведомо, но вокруг звучало тихое пение птиц и запах булочек с корицей.
– Ты так любишь менять запахи и звуки, – прервал я молчание, – Ты приносишь что-то случайное?
– Да... Не ищи в этом смысла. Просто часть меня сейчас проносится где-то далеко, и вдруг на мгновение задерживается, заинтересовавшись запахом или звуком, и тогда я приношу его тебе. Просто что бы поделиться с тобой.
– Мне нравиться, – довольно ответил я, – Некоторые запахи и звуки напоминают мне что-то из прошлого. Вызывают приятные воспоминания и мысли. Желание перенестись туда, где я это уже чувствовал... А некоторые, новые, наверное будут признаками этого места. Будут вызывать в моей памяти этот безумно длинный отрезок времени, когда я ел хлеб и пил воду... и говорил с тобой.
– Я рад, что могу дать тебе это все, – весело ответил ветер, и принес запах роз. Сильный и влажный. – О чем тебе напоминает этот запах?
– Всегда когда слышу запах роз, вспоминаю первое свидание. Как я дарил три красные розы в девятом классе. Вспоминаю, как я тогда переживал и нервничал. Потные руки и бегающие глаза, – усмехнувшись ответил я, – И мне всегда становиться смешно. Хотя после того я много раз дарил розы, нервничал и переживал. Но вспоминается именно тот случай.
– Я помню, – радостно воскликнул ветер, – Ты тогда был в белой выглаженной рубашке и черных школьных штанах... ты действительно смешно выглядел.
– Да...
Звуки классической музыки вдруг заполнили все пространство. Казалось, что воздух превратился в музыку. Густой, вибрирующий эфир вокруг тела.
Разная музыка сопровождала меня до самого сна, дивным образом упорядочивая мысли и эмоции. Помогая переноситься из одного места моей памяти в другое.
– Спасибо, ветер, – тихо прошептал я засыпая. Музыка постепенно начала стихать.

***

Меня разбудил ее запах. Я не хотел открывать глаза и чувствовать хоть что-то кроме запаха. Надеялся, что все это было сном, а она рядом со мной, и всегда была здесь. Так прошло минут десять... а может и пол часа, а может и больше.
Но глаза пришлось открыть. А еще пришлось встать и включить свет.
– Ты здесь? – спросил я в пустоту.
Несколько минут я слушал тишину. Потом:
– Да, – спокойно и немного весело, – Мне понравилось приносить хорошие новости. А еще понравилось наблюдать за тобой, – еще несколько минут тишины, – Я думаю, что она поверила.
– Да? Почему ты так думаешь?
– Она мне улыбнулась, а потом встала и открыла окно пошире.
– Она любит свежий воздух...
Запах весны: зеленая трава, утренняя роса. Я даже почувствовал тепло солнечных лучей на щеках.
– Сейчас же весна? – спросил я, – Или это ты случайно принес эти запахи.
– Да, у нее сейчас весна.
– Спасибо тебе, ветер...
Если бы у него было лицо, то сейчас он бы улыбался. Я в этом был уверен.
– Ты когда-нибудь плакал? – спросил я.
– Не уверен. Мне бывало грустно и печально. Вполне может быть, что я переживал что-то подобное, что и люди, когда плачут. Мне сложно сказать – у меня нет глаз и слез. Мне кажется, что это невозможно сравнивать.
– Люди любят сравнивать. Мы любим говорить "небо плачет", когда идет дождь, "солнце ложится спать", на закате, и просыпается оно утром... луна "прячется" за облаками. Звезды для нас одиноки... А ты, ветер, злишься, радуешься, грустишь... можешь быть тихим и послушным, а можешь сильным и беспощадным. Наверное ты прав, люди ошибаются, когда сравнивают все вокруг с собой. Нам лень понимать то, что происходит вокруг, мы просто примеряем на все знакомые для нас маски, и успокаиваемся...
– Может это и к лучшему, – задорно произнес ветер, продолжая окутывать меня запахом весенних цветов и трав, – У вас не так много времени. Это солнце, небо, луна, я, можем придумать для каждого свою маску. Свое точное и правильное слово. И его трактовку.
– И ты придумал?
– Слова? нет... я мыслю образами, а не словами.
– Тогда ты придумал образы?
– Тоже нет. Мне это не нужно. Я воспринимаю все, как оно есть вокруг себя – не называя и не трактуя.
– Но почему? Разве тебе не хочется все понимать?
– Все понимать хочется человеку. Не просто понимать – управлять. Точнее он хочет понимать, что бы управлять. Я управлять не хочу – мне достаточно управления самим собой. И наблюдения за тем, что происходит вокруг меня.
– Это наверное потому, что у тебя нет страха, что управлять будут тобой. Человек боится, что он не сможет делать то, что хочет он, жить так, как хочется. Его повсюду преследует страх смерти, зависимости, ответственности.
– Возможно... все из-за страха смерти. Мне это очень сложно представить. Мысль вроде – "Я умру в течении 40 лет". Это кажется абсурдным и смешным. Для меня и времени, как такового нет – оно просто бесконечно. Как для вас космос – вы не боитесь, что он закончится.
– Пока не боимся... Но кто его знает – найдем его границу, и сразу начнем бояться, что нам не хватит места, что скоро место во вселенной закончится и жить нам будет негде...
– Взлетят цены на планеты! – весело подхватил ветер, – Вселенную ждет перенаселение! Место заканчивается!
– Ага, вот именно так оно и будет, – кивнул я.
– но ты не переживай, это не скоро будет, ты... – ветер запнулся.
– Я что? – неуверенно переспросил я, а потом понял, – Не доживу? Да ты не переживай, я это понимаю, – с улыбкой ответил я, – И не надейся, что сможешь меня этим расстроить... Ты мне лучше скажи, я ее еще увижу?
Опять ее запах, и несколько минут тишины.
– Я не могу видеть будущее, – в конце-концов произнес ветер, – но надеюсь, что увидишь...

***

Запах тюльпанов и темнота.
– Ты здесь? – произнес я поднимаясь и включая свет.
– Да, – голос спокойный, ровный, немного веселый.
– Знаешь, я видел странный сон, – произнес я, – я вообще редко сны вижу, а здесь это первый. В любом случае первый, который я запомнил.
– И о чем сон?
– А тебе снятся сны? – я ответил вопросом на вопрос, – Ты вообще спишь?
– Нет, я не сплю. Мне это не нужно, да и я не знаю как это можно было бы сделать, – ветер хихикнул, – Сны это привилегия человека.
– А животные видят сны?
– Не уверен. Но мне кажется, что даже если и видят, то совсем в другом виде, нежели люди. Так о чем твой сон?
– Ах, да, сейчас... – я откусил немного хлеба. – Мне приснилось зеркало. Вначале просто зеркало, в котором ничего не видно. И кроме зеркала тоже ничего не видно. Просто зеркало, которое ничего не отражает, – я на минуту замолчал, пытаясь вспомнить что же было дальше. Потом продолжил – А потом в зеркале появилась она. И ванная комната. Она смотрела мне прямо в глаза, словно между нами было не зеркало, а стекло. Но двигалась она, словно мое отражение... или это я двигался как ее... не знаю. Потом мы коснулись зеркала руками – я правой, а она левой. Мне даже показалось, что я почувствовал ее тепло, – я закрыл глаза, что бы ничего не мешало вспоминать, – И мне кажется, что она тоже видела меня. Интересно, что было у меня за спиной, в ее зеркале... я у себя ничего не видел. А потом я заметил букет тюльпанов, которые стояли справа от нее, почувствовал их запах и... проснулся. А здесь тот же запах.
Ветер молчал, аромат цветов постепенно улетучивался.
– Я схожу с ума? Ты плод моей фантазии? – спросил я.
– В моем ответе нет смысла, – произнес ветер, – Я в любом случае, скажу, что я реален.
– Как же мне себя проверить? Ведь если ты плод моей фантазии, то знаешь все, что знаю я... Но ведь и ветер все знает обо мне... – начал размышлять я в слух, – А если я спрошу что-то чего не знаю сам, то не смогу проверить. С сумасшедшими всегда так?
– Обычно сумасшедший не задумывается над тем, вменяем он или нет, – парировал ветер.
– А о чем он задумывается?
– Он выращивает свое сумасшествие. Восполняет его пробелы,делает его максимально реальным.
– То есть ты хочешь сказать, что я не сошел с ума потому, что сомневаюсь?
– Что-то вроде...
Запах мяты наполнил камеру своим дурманящим ароматом.
– Почему мята?
– Сегодня одно мятное поле создает особенно сильный аромат. Именно сегодня аромат этого поля самый сильный и прекрасный...
Я ковырял ногтем стену. Уже 43 сна – я их отмечал на стене. Если я не сбился с ритма, то должно было пройти около 43-х дней. Сколько это еще может продлиться?
– Я если я все же схожу с ума? И это мой мозг играет со мной? Мое сумасшествие спрашивает о том, сумасшедший ли я, что бы обмануть меня же?
– Интересная теория, – произнес ветер, – Наверное такое тоже возможно...
– Почему ты не пытаешься меня убедить в своей реальности? – злясь спросил я, – Ты можешь помочь мне решить этот вопрос?! – срываясь на крик выпалил я.
Я подорвался на ноги и ударил стену кулаком. Боль немного усмирила злость, которая начинала закипать во мне.
– Нет, – спокойно ответил ветер, – Я могу сказать тебе, что я реален. Но ты всегда можешь усомниться в моих словах. А сказать, что я плод твоей фантазии – не могу! Это не так!
– Как мне все это решить? – спускаясь по стене, спросил я в отчаянии.
– Именно по этому я редко разговариваю с людьми – они начинают сомневаться в моем существовании, и в своем рассудке. А потом делают глупости – прыгают с крыш, и просят меня спасти. Закрываются где-нибудь...
– И ты спасаешь? Тех кто прыгает с крыш... ты спасаешь?
– Нет, – медленно ответил ветер, – Я не могу этого сделать. Принести запах, звук – это одно, а поднять человека – совсем иное.
– Наверное я так долго не смогу... – пробормотал я, – Мне нужно поспать...
Наверное если бы ветер можно было увидеть, то сейчас я бы увидел как он кивнул. Комната медленно наполнилась тихими звуками классической музыки. Спокойной и убаюкивающей. А еще аромат какой-то травы, который быстро успокоил и усыпил меня...

***

Ветер не появлялся довольно долго – 6 снов.
Я снова начал развлекать себя пересказами фильмов и книг. Но без музыки и запахов, которые мне приносил ветер было грустно. Мне было жаль, что я его обидел. Он приносил мне столько всего, делал мою жизнь в заключении намного красочней и вкуснее. А я так с ним поступил. Мне казалось, что я потерял лучшего друга.
На 7 день я не выдержал. Проснувшись я включил свет съел свой кусок хлеба и выпил пол стакана воды. Потом сел в углу и тихо заговорил:
– Прости меня, за то, что я усомнился в твоем существовании, – я говорил не громко, голос немного дрожал. – Любой на моем месте усомнился бы. Это довольно сложно принять, что ветер, который всю жизнь окружает нас – живой. Ведь намного проще усомниться в себе, чем в том, что тебе внушали всю жизнь. Поверить в свое сумасшествие, чем в чудо.
Я замолчал. Ответа не было долгие секунды, минуты, а возможно и часы. Считать время я разучился безвозвратно.
Сначала моя камера заполнилась запахом свежевыпеченного хлеба, через несколько секунд ветер произнес:
– Я прощаю тебя. Мне сложно понять насколько тебе тяжело. Но если ты готов продолжать наше общение, то я тоже готов.
– Спасибо тебе, – произнес я.
В душе меня все так же продолжала разъедать мысль о том, что я схожу с ума, но я пообещал себе больше не поднимать этот вопрос вслух. Не важно реален ветер, или же это плод моей больной фантазии, но я не мог остаться сам – тогда я бы точно умер, сделал бы с собой что-то, свихнулся пуще прежнего. Я прост не мог позволить себе остаться один.
– Какое твое самое любимое место на Земле? – спросил я тем временем. – Где ты любишь бывать?
– Такого места нет, – ответил ветер, – И не может быть. Мир быстро меняется, быстро для меня, существующего уже миллиарды лет. Нет такого места, которое могло бы быть любимым все это время. Или хоть сколько-нибудь весомую его часть.
– Но есть же места, которые тебе понравились, за всю твою жизнь?
– Конечно. Их множество... Это поля и леса, те которых уже нет, и те которые только зарождаются. Острова в океане и бескрайние пустыни. Моря лавы, которые были на земле миллионный лет назад. Небоскребы и города – это тоже красиво, в некотором роде. Перечислять можно бесконечно.
– Как давно ты живешь? Что было на Земле, когда ты родился?
– Я появился вместе с планетой. Когда кроме расплавленного океана еще ничего не было...
– Наверное тебе было грустно... Ведь жизнь на Земле появилась не так уж и давно, если сравнивать с твоим возрастом.
– Да, ты прав... Но я привык к одиночеству. Я просто тихо наблюдал за тем, как изменяется пейзаж на Земле, как зарождается и изменяется жизнь. К чему стремиться эволюция. Это как документальный фильм, в реальном времени.
Я прогнал мысли о безумстве и пытался вообразить себе все, о чем говорит ветер. Невероятные пустыни пепла, рождение жизни, эволюция. Это все казалось настолько волшебным и вероятным, что я не мог в это поверить. Жить миллиарды лет, оставаясь простым наблюдателем. Просто зритель, которым может изменить не так уж и много.
– Сложно сказать, хотел бы я быть на твоем месте, – произнес я, – Все что интересно исчезает быстрее, чем ты можешь к нему привыкнуть. Нет возможности иметь друга, который был бы с тобой большую часть жизни. Нет любимой...
– Я привык к тому, что этого нет и не будет, и не сожалею об этом. Также как и большинство людей не сожалеет каждый миг о том, что они не бессмертны, или не умеют летать.
– Ко всему можно привыкнуть, да?
– Как показывает мой опыт, и все то, что я видел – да. Практически ко всему.
Мы замолчали, в камере витал запах кофе и еле слышные звуки джазовой музыки.
– Не обижайся на меня, – повторил я еще раз, – Это не потому, что ты делаешь что-то не так.
– Я понимаю.
До вечера мы больше не говорили. Я наслаждался вернувшейся ко мне музыкой и запахами, которые приносил ветер, и продолжал думать о его реальности. Ведь действительно, ничего не мешает ему быть реальным. Человек еще много не знает об окружающем его мире. Хотя и сойти с ума шансов у меня довольно много. 40 дней без общения, без других людей, без чужого тепла и прикосновения. Мне было интересно, смогу ли я когда-нибудь выяснить достоверно: существует он или нет?

***

Сон был безобразный. Какой-то лабиринт из которого я пытался найти выход, периодически обнаруживая, что весь лабиринт это моя камера, но без двери, а я просто иду вдоль стены.Ни запахов, ни звуков, ни цвета. Бесконечная серая стена, которая все время сворачивает налево. Я иду прислонившись к ней ладонями и лицом, словно ползу по ней. Потом я замечаю слабый свет где-то вдалеке, спотыкаюсь... и просыпаюсь.
Темно, я поднимаюсь и включаю свет. Привычного стакана с водой и хлеба нет.
– Доброе утро! – голос ветра сегодня на удивление бодрый, – У меня есть хорошие новости для тебя!
– Да?! – удивленно переспрашиваю я, – Меня сегодня забыли покормить? Это твоя хорошая новость, – не удержался я от сарказма.
– Нет! Тебя сегодня отпустят!
Камера вдруг наполнилась необычным запахом. Чем-то новым и свежим. Запахом свободы и ветра... Я никогда не задумывался о том, пахнет ли ветер, а теперь понял – пахнет. Ветер пахнет свободой. Это не какое-то растение, не запах моря или леса. А смесь всех этих запахов. Этих и множества других. Всех, которые только существуют.
– Ты уверен? – не веря своим ушам переспросил я, – Отпустят?
– Да, через несколько часов ты будешь свободен, – немного печально ответил ветер.
– Ура! Наконец-то! Свобода!
Я не мог сдержать своей радости! Представлял себе, что буду делать когда выйду на волю. Сразу же отправлюсь к ней! Мы будем долго обниматься и целоваться... потом мы отправимся в ресторан – боже, как же ш я хочу есть! И сколько вкусов я хочу вспомнить! Это просто безумство! Потом я обязательно помоюсь и побреюсь. Нет, сначала я помоюсь и побреюсь, а потом в ресторан... Мысли копошились в голове, перекрикивая друг друга.
– Как долго я этого ждал... – прошептал я в конце-концов. – Я выдержал...
– Ты молодец...
– Ты чем-то опечален.
– Да, ты прав. Больше мы не будем общаться.
– Почему же? Мы можем общаться и дальше. Возможно не столько много...
– Я думаю, что ты забудешь про меня, и не будешь со мной говорить, – ответил ветер.
– Нет! Что ты! Конечно буду! Это для меня очень интересно и... необычно...
– Ладно... посмотрим, как оно сложится. В любом случае, мне было интересно с тобой.
Запах исчез из камеры.
– Ветер, ты здесь? – спросил я в пустоту.
Ответа не было. Я остался один. Хотя я и понимал, что он все равно меня слышит, не может не слышать... Но он не отвечал.
Через час меня действительно вывели из камеры. Передали в руки полиции. Несколько часов допроса – я рассказал все, что видел и слышал. Не рассказал только о ветре, побоялся, что меня сочтут сумасшедшим и запрут на этот раз в больницу. Потом посадили в машину, которая должна была привезти меня домой. Сколько мы ехали – не знаю. От усталости и эмоционального волнения я провалился в сон, и проснулся всего за несколько минут до приезда.
Мы обнялись. Она плакала у меня в руках. И я тоже плакал, от счастья. Сколько я ее не видел? 83 сна. Или 104 дня, как сказали мне в полиции.
Мы долго так стояли, может пятнадцать минут, может пол часа, может час – я совершенно разучился ориентироваться во времени. Ветер мне больше не отвечал. И даже сейчас, задумываясь о тех долгих минутах, часах, днях, проведенных в камере я не могу точно сказать – был ли он там, или это просто моя фантазия... Хотя иногда, засыпая мне кажется, что я слышу как он приносит мне звуки тихой и спокойной музыки. И запах травы, которая так быстро успокаивает и усыпляет...