Юмор. Лариса Маркиянова (Чебоксары, Чувашия). Смерть приходила

Звонок в дверь.
Позевывая и почесываясь, с дежурными словами «кого нелегкая принесла» хозяин пошел открывать.
На дверью стояла Смерть с косой. Самая что ни на есть натуральная. В черном просторном балахоне, прикрывающем череп с провалами глазниц. C деревенской косой в руках.
– Ты… ко мне? – растерялся хозяин.
– А что, не видно разве?
– Да мало ли… – нервно заговорил хозяин, утирая рукавом капли со лба, – Вдруг дверью ошиблась или еще чего. Недели две назад, к примеру, тоже был звонок. Я открыл – аналогичная картина. Правда, в тот раз посетительница была раз в 10 меньше. Крошечная такая смерть, мне до половины голени. Но тоже настоящая! Взаправдашняя. Тоже в балахоне черном с капюшоном и с малюсенькой косой. Меня аж пот холодный прошиб. Ну, думаю, все! Приехали. А она мне: «Не дрейфь, мужик. Я к попугаю.» Шмыг между ног в квартиру. Кешку, конечно, жалко. Но все же обрадовался дико, что не ко мне.
– В этот раз к тебе. Ошибки нет. Собирайся. Пошли.
– Постой! Постой… Как это так сразу – пошли? Во-первых, я себя прекрасно чувствую. И потом... столько еще важного не сделано.
– А у вас всегда времени на главное не хватает. Пошли!
– Ну погоди же! Будь человеком, в смысле…. в смысле, дай хоть с мыслями собраться. …А последнее желание?
Она слегка замялась, переступила с ноги на ногу.
– Ну ладно. Раз есть желание заказать последнее желание, то валяй. Кстати, у нас сейчас акция: можно три желания загадывать. Так что озвучивай свои желания. Но, чур, без дураков. А то вчера попался мне один юморист. Первое желание, говорит, – хочу холодненького пивка в алюминиевой банке. Второе желание – попрощаться с женой Анютой. А третье – хочу до ста лет дожить. Видал, шутника?
– И как?.. Насчет третьего желания?
– А никак. Будет до ста лет доживать там, куда вчера отправился. Гони свои два желания. Только по быстрому.
– Ты же сказала три желания?
– Кризис не только у вас. Понимать надо. Экономим на всем.
– Так. Щас... Я это... – засуетился мужчина, – Да что мы на пороге то стоим. Заходи в квартиру. Располагайся. А я сейчас определюсь с двумя желаниями.
– На все про все даю тебе ровно десять минут.
– Понял. Десять минут – это немало. Но и немного. Так, первое желание – попрощаться с близкими и родными. Звонить никому не буду – долгая история. Если на сестру Динку нарвусь, то вообще пропало дело. Тогда не только десяти минут – десяти часов не хватит. Я лучше им по коротенькой записочке черкну. Вроде как завещание напоследок. – Он судорожно выдвинул верхний ящик тумбочки, на которой стоял телефон, выхватил дрожащими руками записную книжку и ручку. Стал лихорадочно строчить что-то на листочке. Написал, оторвал, сложил вчетверо, надписал: «Сестре Дине». Над следующим листочком чуть призадумался, требовалось в лаконичном письмеце выразить жене всю свою любовь, благодарность за все прожитые вместе годы и последнее прости. Над третьим прощальным письмом задумался еще больше. Как бы так изловчиться в словах, чтобы этим письмом вправить сыну-подростку мозги. Нет, все понятно и про переходный возраст, и про трудные времена, но пора же начать умнеть, в конце то концов. Тем более, отца теперь рядом не будет, а мама, как и все женщины, мягка и слабохарактерна. Письмо сыну-оболтусу получилось категоричным и наставительным. Матери своей он написал письмецо совсем коротенькое, полное сыновьей любви и нежности. Другу Сереге еще короче: помоги моим пережить эту потерю, проконтролируй, насколько возможно, моего отпрыска.
– Осталось три с половиной минуты, – напомнила Смерть. Она уже слегка заскучала. От делать нечего разглядывала картину, что висела напротив входной двери: березовая роща в лучах закатного солнца. Слегка оскалилась в усмешке – пошлая сентиментальность.
– Да-да. Еще немного. Еще чуть, чуть. – Сложил все записки рядом с телефоном и рысью на полусогнутых рванул в свой кабинет. Смерть направилась следом.
Он торопливо открыл свою электронную почту (благо, компьютер был включенным), набрал адрес издательства. В совсем коротком письмеце сообщил, что так сложились обстоятельства, что вынужден скоропостижно покинуть этот бренный мир, а посему направляет свою очередную (и последнюю, как оказалось) книгу в несколько сыром виде, не совсем доработанную и отшлифованную, как предыдущие.
Хорошо еще, что успел финал написать. Концовка получилась сильной, неожиданной для читателя. Настоящий хэппи-энд, когда любовь и справедливость торжествуют над нелюбовью и несправедливостью. А вот серединка местами еще слабовата, а в одном месте и вообще пробел на несколько страниц оставил. Думал, успеется. Напишу, мол, под настроение, с чувством, с толком, с расстановкой. Кабы знать, что все так обернется, ночь бы не спал, на завтрак время бы не тратил, писал бы как проклятый. Вставил в приложение к письму свою книгу. Последнюю книгу в своей жизни. Самую последнюю. Екнуло где-то внутри. Жаль, конечно. Невыразимо жаль. У него было столько задумок. И уже вполне созрел сюжет для следующего произведения. Но не судьба. За спиной стоит Смерть. И времени, должно быть, осталось не больше двух минут. Но хоть кое-что, перед тем, как отправить книгу в адрес издательства, он еще успеет подправить.
Открыл текст своей книги. Бегунком пролистнул ее до 58 страницы. Вставил курсору в оставленный пробел. Пальцы стремительно побежали по клавиатуре. Муза, эта избалованная и непредсказуемая карпизуля, словно понимая ответственность момента, моментально возникла за его спиной. Встала рядом со Смертью, достала свою арфу и тонкими прозрачными пальчиками стала нежно перебирать невидимые струны вдохновения. Так и летали их пальцы в унисон – его по клавиатуре, ее по струнам арфы.
Смерть совсем затосковала. Она попробовала было обратить на себя внимание покашливанием, постукиванием о пол косой, пощелкиванием костяшек пальцев.
– Щас.... щас, – машинально бормотал он, – еще немного, еще чуть-чуть. – А сам все строчил и строчил. Строчка за строчкой. Эпизод за эпизодом. Страница за страницей. Никогда еще ему не писалось так легко, так свободно, так вдохновенно и счастливо, как в эти последние мгновения его жизни.


Смерть тяжко вздохнула. Переступила с ноги на ногу. Перекинула косу в другую руку. В последний раз взглянула на несостоявшегося клиента, повернулась и тихо, чтобы не мешать, вышла, плотно прикрыв за собою дверь.