Драма. Рушана Лопушанская (г. Кандалакша Мурманской области, Россия). Я подарю тебе жизнь

В теплый июльский день девочка торопливо шла к больничному городку. Всё внутри ликовало: скоро маму выпишут домой, и всё станет на свои места. Снова в доме появится лучик света, мягкое тепло и закончится этот невыносимый внутренний холод. Пройдёт черно-белая гамма цветов, и всё засияет яркими красками. Только бы ей стало легче, только бы она поправилась и только бы не слышать сквозь сон её тяжелое дыхание…
В такие минуты девочка молилась. Она просила, неизвестно кого и неизвестно за что, помочь ей. В бога она не верила, а вот в чудо – да, оно им обязательно поможет.

Мама встретила свою дочь радостно, в добром настроении. Больничный городок совсем не казался грустным. Светило солнце, они шли рядом – рука об руку. Мама много говорила, потом ненадолго отлучилась и вернулась с горячим чайником и булочками в целлофановом мешочке. Они пили чай на красивой полянке больничной аллеи и радостно смеялись.
– Вот ведь, доченька, если мне было бы плохо, разве бы я смогла тебя так встретить?! – казалось, что она оправдывалась.
Девочка беззаботно жевала булочку со вкусом и запахом больничной палаты, слушала маму, тоже что-то ей рассказывала и при этом совершенно не понимала, о чём говорила мама. Ведь это так естественно – сидеть вот так вот с мамой, говорить о всяких разных мелочах и ничего при этом не желать. Этот комочек счастья такой мягкий, такой тёплый, большего счастья девочка просто не знала, не ждала и не хотела. Только бы мама не болела…
– Её больше нет, – сообщил доктор.
Слёзы и крики были ничем по сравнению с плачущей душой. Боль утраты пронизывала каждую клеточку, парализовав сознание и перевернув жизнь до неузнаваемости. Исчезли из бытия радость и смех. Яркие краски сменились темными и потекли в сознании, как свежая акварель. Смешалось все, вокруг происходили непонятные уму события. Черные тучи беспощадно обволокли небо, навсегда забрав все самое драгоценное и любимое, что было в этой жизни.

…Ничего не понимая, девочка окинула взглядом свой двор. Здесь они с мамой хлопотали по хозяйству, а вечерами перед сном выходили подышать свежим воздухом, так маме легче дышалось. Девочка скакала вокруг нее как козочка и, не умолкая что-то тараторила, а мама с какой-то долей грусти наблюдала за звездным небом. Иногда она просто отрешенно смотрела в одну точку и молчала. О чем думала мама – девочка не знала, только эти моменты пугали ее, вызывая в ней непонятную тревогу. Мама ненавязчиво учила всему, что умела сама, вспоминая при этом всякие истории из собственной жизни. Их у нее в запасе было бесчисленное количество, и она ими охотно делилась. Везде и всегда им было хорошо вдвоем. В этих отношениях царило глубокое человеческое счастье, наполненное душевным покоем и теплом их сердец…

…Все это было вчера. А сегодня – девочка пребывала одна. Никогда она больше не услышит мамин голос, не побежит к ней с распростертыми объятиями: все это закончилось вчерашним днем – «завтра». Ни через день, ни через месяц, и даже через многие годы не повторится то, что совсем еще недавно называлось счастьем. Все уйдет безвозвратно, и безжалостно окутает пелена – настоящее и будущее…

Сколько времени она просидела в таком состоянии – девочка не помнила. Перед глазами мелькали «кадры» черно-белого кино – «…почернело небо, потемнели трава и деревья. По их двору ходили черные гуси, а с черного неба лил черный-черный дождь…»
– Боже, почему это не сон, да разбудите же, хоть кто-нибудь…
Девочку успокаивали чёрные соседи… Ей было всего тринадцать лет, и жизнь, по всей вероятности, для нее только начиналась...
Ты будешь жить долго-долго, столько, сколько проживу сама. А жить я буду очень – очень долго – за тебя и за себя. Я подарю тебе жизнь, – шептала девочка вслед «уходящей» маме.

***
В то время, как сын сдавал вступительные экзамены молодая женщина бесцельно бродила по чужому городу. Все здесь было чужое и непривычное. Город, который выбрал сын, ей не понравился. Она бродила по его улицам в поиске чего-то такого, чтобы хоть как-то прицепить свою душу к этим местам. Если его выбрал ее сын, то она обязательно должна его полюбить. Она снова и снова примеряла этот город к себе…

Женщина долго уговаривала сына:
– Ведь так далеко от дома…
– Но какое красивое название у города, – шутил сын.
Решение сына она приняла как неизбежность, поставив перед ним единственное условие – ехать вместе. Она не была готова к тому, чтобы он оказался один, совсем один в совершенно чужом для него городе. Уж она–то знала, что такое одиночество, и это чувство, ой как было ей знакомо. Она в очередной раз пропускала через себя картины из минувшей юности…

… Девушка покидала свою деревню и уезжала в Большой город, далеко-далеко от дома. Решение было быстрым, и собралась она вмиг, даже не успев понять, что это происходит именно с ней. Никто её не задерживал, не задавал вопросов, всё произошло так, как будто бы ничего и не происходило. Она сама себе была хозяйкой во всём. В свои восемнадцать лет она доверяла только себе и ещё – единственному другу и «богу-маме». Отец устраивал свою жизнь с новой мамой, которую с его слов, должны были любить и уважать. Девочка не сопротивлялась, искусно играла эту роль и только изредка спрашивала себя:
– За что?
Она росла и всё больше и больше задавала себе вопросы, на которых не было ответа. Она возненавидела свой дом – теперь он стал для нее чужим. Презирала поступки чужой тети – она носила мамины вещи. Ей некуда было спрятаться от людского равнодушия, отныне и навсегда поселившегося в их доме. Все это она ненавидела лютой ненавистью, не находя оправдания всему происходящему. В силу своей молодости она не понимала многих вещей, но знала одно: никогда не примирится с вещами, чуждыми ее душе. Не по годам взрослая, она отчетливо знала, как она будет жить дальше. Ведь мама ее научила всему, что умела сама. Думать и поступать, как велит сердце, и никогда не изменять себе. Она мысленно бежала прочь – в никуда, забрав все самые лучшие воспоминания о счастливых мгновениях жизни, ведь другого «багажа» у нее не было.

…Большой город встретил её холодно. Уставшая от трудностей, душа искала тепла. Его не было нигде. Ни в доме, который она покинула, ни в городе, который она выбрала, ни в друзьях, с кем она делила угол и хлеб. Чувство одиночества, уходящее в далёкое детство, ни на минуту не покидало её. Какая-то невидимая сила крепко удерживала ту маленькую девочку из прошлого с теперешней девушкой, словно между ними был только маленький миг. Постепенно она привыкла к этому ощущению и жила молча. Работала, чему-то в жизни училась, ошибалась и обжигалась. Её никто ни за что не ругал, не обвинял. В целом мире не было никого, кого бы это волновало.
В такие минуты девушка «общалась» только с ней… Она гладила её пухленькие ручки, крутила пуговицы на её жилетке, которую мама никогда не снимала, боясь в очередной раз простудиться. Только мама умела успокаивать свою дочь. Девушка общалась с ней молча. Не было надобности что-то ей рассказывать, ведь она и так всё видела, знала и понимала. Тонкая духовная связь двух родных людей помогала девушке жить и быть в этой запутанной и сложной жизни. Просыпаясь утром от этих снов или даже не снов, девушка чувствовала себя обновлённой и счастливой. Она вновь общалась с людьми, строила планы на будущее. Друзья по-своему любили её. Она была простой и сложной, доброй и жесткой. Все эти качества уживались в ней одновременно. В её тонкий мир никто не стучался – все замки были закрыты...

***
…Чужой город встретил её сына приветливо. Всё у него получалось, он был доволен и счастлив. Она не заметила, как он вырос. Ей казалось, что время играет с ней. В этой зрелой женщине каким–то образом жила маленькая девочка и не давала ей взрослеть душой, осознавать, что время не стоит на месте. Отношения с сыном были простые и добрые. Иногда ей казалось, что сын старше её. Уверенный и целеустремленный, он, возможно, чувствовал то же самое: оберегая и поддерживая её во всём.
Своё счастье женщина собирала по крохам, изо дня в день, преодолевая и приобретая. Она была счастлива в этой жизни. Только время от времени как-то к душе подкрадывалась тревога, и казалось, что её счастье вот-вот закончится, и «пойдет чёрный-чёрный дождь».

Женщина покидала этот город одна. На перроне провожал сын, сто раз повторяя и успокаивая её, что всё будет хорошо. Чужой город вдруг стал родным и милым, ведь здесь она оставляла частичку своей души. Сын вырос, и дальше он должен идти своей собственной дорогой. Увы, без неё.
Поезд тронулся. Женщина смотрела на мелькающие за окном деревья и дома, на людей, чьих судеб она не знала и никогда не узнает. Боже мой, как же она любит эту жизнь! Она в очередной раз то ли молилась, то ли говорила, обращаясь к единственному другу и «богу-маме»:
– Спасибо тебе, мама, за то, что ты была и есть. За то, что ты есть у своих внуков. За тот лучик света, который ты излучаешь на протяжении многих-многих лет. Ты всегда с нами, где бы мы ни были. Это ты освещаешь наш путь, без тебя мы бы не справились…

…Ты будешь жить долго-долго. Столько, сколько проживу сама, сколько проживут мои дети и будущие мои внуки. Мы подарим тебе жизнь…