Детектив. Елисей Дутковский (Москва). Тень пантеры

Александра открыла окно, и в комнату возвался прохладный, бодрящий запах осени. Она понимала, что наслаждаться последними солнечными деньками ей, к сожалению,не придется. За два месяца надо очень много успеть , а потом – снова в Москву! Стефан пока разбирается с делом Маркова самостоятельно, но вот освещать ход расследования и готовить материалы к публикации он за нее точно не будет. У него твердая позиция – каждый занимается своим делом. Он проводит экспертизу лекарственных препаратов, ведет сотрудничество с правоохранительными органами на предмет привлечения к ответственности лиц, незаконно использующих в лечении душевнобольных сильнодействующие препараты, запрещенные к применению в медицинской практике, а заниматься освещением событий, исследовать аудиторию, заинтересованную в подобных публикациях, формулировать информацию о найденных и проверенных фактах придется ей, Александре Багировой. И это справедливо. Он талантливый эксперт, она не менее талантливый журналист. Именно поэтому, как бы ни хотелось Александре продолжать начатую в Уфе и продолжающуюся в Москве работу, она ни секунды не раздумывала, получив письмо от Расуля Ягудина с просьбой приехать в Уфу. Она знала – раз шеф просить ее покинуть столицу, значит, работа заведомо интересная. Шеф хорошо знал Александру, ее азарт, талант и смелость. Поэтому он не мог не вызвать ее для освещения очередных, более чем странных событий.
Еще с минуту постояв возле распахнутого окна, Александра прошла на кухню и заварила кофе. В ее распоряжении оставалось не более получаса, потом надо ехать в редакцию.

Шеф практически сразу перешел к делу.
– Без тебя, Саша, не обойтись, – шеф улыбнулся одними глазами. – Мало найдется желающих колесить по всем районным военкоматам Уфы, а заодно – по всем районным психдиспансерам. Но ты-то уже сталкивалась с эскулапами-перевертышами, тебе не привыкать. Хотя колесить и не придется. Наверное...
– Опять кого-то травят "колесами"? Может, потребуется помощь Стефана?
– Да не думаю... На сей раз никого не травят. Пока. Просто поступила информация о призыве на военную службу парня, не просто не годного к строевой, а инвалида... По психиатрии.
– А может, все проще? Паренек купил себе инвалидность с целью откосить от армии, а его просто вывели на чистую воду.
– Нет. Информация достоверная. Парень – племяник моей однокурсницы. Инвалид детства, наблюдается в ПНД с трех лет. Четыре госпитализации, из них две – в отделении для буйных. При этом интеллект у мальчика сохранен, отлично закончил школу, и более того – поступил в институт.
– И какая тогда может быть армия?
– А вот это ты и выяснишь, – шеф снова улыбнулся, – Парнишка как-то вернулся с занятий и заявил родителям, что будет служить. Причем, дескать, место в институте за ним сохранится, это ему один преподаватель обещал. Тот же самый преподаватель, в общем-то и вбил ему в голову саму идею службы. На осторожное замечание отца, дескать, возьмут ли в армию с таким диагнозом, парень отреагировал на редкость спокойно. Обычно он обижается на любое упоминание о его недуге, а тут лишь усмехнулся. Дескать, это решенный вопрос. И показал родителям спраку, о том, что он годен к строевой службе. Идти на повторное освидетельствование с родителями наотрез отказывается. Заставлять – опасно, можно получить резкое обострение с госпитализацией.
– Что за преподаватель?
– Подробности – тоже выяснять тебе. Я знаю лишь то, что он преподаватель социальной психологии.
– Диагноз парня?
– Шизофрения. Конечно, следовало бы глянуть медицинские бумаги. Выписки из психбольницы есть у Ирины – матери парня. Карту, разумеется, в диспансере не покажут. Было бы уголовное дело – были бы запросы. А журналистское улостоверение, увы, не приоткроет завесу врачебной тайны.
– Понимаю. Но... можно и другими методами.
– Ага, знаю я твои другие методы, – шеф усмехнулся, – установить за диспансером, а заодно и за институтом, где учиться парень, наружное наблюдение? И снова попасть в видеозапись их охраны? Багирова, жаль у нас в редакции нет должностей телохранителя. Я бы персонально для тебя нанял десяток... Или два.
– Смеетесь? А кто вычислил торговцев отравой? А?
– Я не отрицаю, что ты вычислила, я просто констатирую, где ты потом оказалась. Ладно, не суть. Держи вот, – Расуль Ягудин протянул Александре синюю корочку.
– Что это? Студенческий билет?
– Да. Ты Саша Максимова, студентка первого курса Башкирского государственного педагогического университета имени М. Акмуллы. Была с родителями в отъезде, поэтому не вышла на занятия первого сентября. Но ты девочка прилежная, быстро наверстаешь упущенное. Твой любимый предмет – социальная психология.
– Я так и думала, – улыбнулась Саша.

Роль студентки давалась Саше легко. Общительную, веселую девушку ребята быстро приняли в свою компанию. Только с Антоном Кравцовом, пляменником однокурсницы Расуля Ягудина наладить общение оказалось непросто. Антон производил впечателение угрюмого, замкнутого человека, не стремящегося к общению со сверстниками. Однако сказать, что он избегал компаний тоже нельзя. Он как правило стоял в курилке со всеми вместе, слушал разговоры сверстников, но почти не вмешивался в них, лишь изредка выдавая свои комментаприи – часто злые, насмешливые, а то и просто грубые. Создавалось впечатление, что парень был всегда всем недоволен. Или угрюмое выражение лица просто не передавало его истинного настроения, создавая обманчивое впечатление постоянного недовольства. Саша с первых же недель общения обратила внимание на то, что Антон не употребляет алкоголь. Совсем. Даже пива, даже по праздникам. На прямой вопрос об этом парень ответил что-то навроде "Надо будет – выпью. Только лучше бы, чтобы было не надо". Странная, запутанная фраза. У другого человека Саша безусловно поинтересовалась бы, что именно он имеет ввиду, но у Антона не стала ничего спрашивать, тем более изъясняться подобным образом было очень ему свойственно. Он часто бросал короткие, злые фразы, причем были ли они адресованы они конкретному человеку или же просто вызывались сродни междометьям, понять было тяжело. "А чтоб вам!" "Чертовы уроды!" "Все насмарку!". Обычно Антон произносил их негромко, сквозь зубы, глядя куда-то вдаль. К учебе парень относился спокойно. Не прогуливал, прилежно выполнял задания. Не просиживал в библиотеке целыми днями, как особо прилежные студенты, но и прогулять лекцию ради похода в кино считал недопустимым.
Тянулись студенческие будни и Саша все больше узнавала о своих новых знакомых. Антон так ни с кем не подружился, однако, было хорошо заметно, что он испытывает симпатию к Ларисе Шевцовой – невысокой пухленькой девушке, веселой и доброжелательной. Симпатичная Лариса нравилась многим, любила пококетничать, но о серьезных отношениях пока не думала. Несмотря на то, что ее веселый смех постоянно слышался в коридорах института на переменах, Лариса была довольно серьезной девушкой и просто так "крутить любовь" не собиралась. Она призналась Саше, что пока не поверит в серьезность намерений ухажера, то даже и думать о нем не будет. О симпатии со стороны Антона она догадывалась. Но при этом вроде как не замечала его. Хотя проницательную Александру было сложно обмануть. Она интуитивно чувствовала – Ларисе не безразличны ухаживания Антона. Впрочем, углубляться в личные отношения студентов она не желала. Ее задача иная – разузнать побольше о преподаватели социальной психологии Владимире Семеновиче Тарасове.
Владимир Семенович казался человеком немного восторженным. "Неоценимая социальная роль нашей профессии позволяет сравнивать нас с врачами! Учитель! Это как награда!" – громогласно вещал он. И подобные лирические отступления занимали добрую половину лекции. Студенты недолюбливали Тарасова за излишнюю педантичность. Только двое новых Сашиных приятеля восторженно слушали педагога – Антон и Лариса. Ларисе просто нравился высокий, широкоплечий, еще не старый преподаватель, его артистичная, несколько патетичная манера излагать материал. Антон же преданно смотрел на преподавателя, ловил каждое его слова, особенно когда речь заходила о социально-психологической функции обязательной военной службы. Это, видимо, была излюбленная тема Тарасова. Владимир Семенович красочно повествовал о том, как из "субстрата личности" армия делает "личность в полном смысле этого слова", о том, как из вчерашних школьников военная служба делает настоящих мужчин, способных защитить и себя, и свою семью, и свою Родину. В такие минуты лицо Антона менялось. Угрюмое выражение сменялось восторженным, глаза парня горели каким-то фанатичным огнем. Именно из-за этой темы на лекции Тарасова произошел первый серьезный конфликт между первокурсниками – Антоном Кравцовым и Данилой Семиным.
Тарасов как обычно начал многословное отступление от темы. Относительно социальной функции армии в современном российском обществе он мог говорить бесконечно. "Вооруженные силы дают человеку возможность понять, что от него и только от него зависит безопасность нашей Родины! Когда простой человек берет в руки оружие, он понимает свою священную обязанность защищать свою землю!" – как всегда восторженно, слегка нараспев вещал Тарасов.
И тут Данила неожиданно перебил его: "Владимир Семенович, а неужели без оружия в руках невозможно понять, что благосотояние Родины зависит от нас? Зачем нам образ врага? Даже если объективные враги и есть, зачем постоянно думать о том, что еще чуть-чуть и отстреливаться придется? Это во-первых. А во-вторых, мы будущие педагоги. Нам малоинтересно про армию. Существуют военные учебные заведения, в том числе – высшие. Вот там разговоры про армию и оружие – очень кстати. И, наконец, в-третьих, да, раньше в армии было служить почетно. Потому что люди знали, зачем туда идти и более того – знали, чему именно там учиться. А сейчас – там только отупеть можно, это в лучшем случае. В худшем – погибнуть, выполняя распоряжение самодурного командования. А насчет того, что армия сделает из человека "личность в полном смысле слова" и "настоящего мужчину" – это, простите, устаревшие данные. Современная армия способна только искалечить человека морально, а то и физически – дедовщину еще никто не отменял. И еще – я вовсе не за то, чтобы все поголовно "косили". Я только за реформирование армии. Покончат с беспределом – люди перестанут косить. Это все, что я хотел сказать."
Тарасов удивленно посмотрел на Данилу, а затем обрушил на него обвинительную речь.
– Вы, молодой человек, просто дурно вопитаны! Если Вам с детства не внушили, что священный долг каждого мужчины заключается в том, чтобы защищать Родину! И погибнуть, если это потребуется!
– Но в настоящее время моя Родина требует от меня жить. Учиться, работать, создавать семью. Сейчас, к счастью, мирное время. И я уверен, что труд на благо общества гораздо более необходим мне, Вам, Родине, нежели умение воевать.
– А ну не смей так говорить! – Антон смотел на Данилу с нескрываемой ненавистью. – Не смей..., – уже более спокойно повторил он. – Впрочем, во все времена были герои, и были трусы. Пусть трусы сидят в тылу! А воевать будут избранные!
В аудитории поднялся шум.
– Избранные? Военкомату об этом скажи!
– Так сам и служи, если ты избранный!
– А с кем воевать? С прапорщиком?
Тарасов постучал указкой по столу.
– Тише, тише! Вернемся к теме. Скажу лишь одно: Антон прав. Во все времена были избранные, чьи имена история хранит по сей день. И всегда были мещане и конформисты. Сейчас последних больше.
Он бросил неприязненный взгляд на Данилу, но тот лишь усмехнулся в ответ.

На перемене в курилке Антон демонстративно не смотрел в сторону Данилы. Попытки Семина заговорить с Антоном обернулись новым конфликтом. Антон только буркнул сквозь зубы, дескать, не желает общаться с конформистом и трусом. И тут в разговор вмешалась Лариса.
– Данила, просто так и скажи – тебе завидно!
– Завидно? Кому завидовать-то?, – искренне удивился молодой человек.
– Да всем ребятам, которые не боятся служить! И Антону в том числе!
– Ах, да, как же я забыл-то! Антон без пяти минут новобранец. Сдохнуть от зависти можно!
– Ну и сдохни..., – зло бросил Антон.
– Не злись, Антон, – примирительно ответил Данила. – Мое мнение таково: Тарасов – милитарист-фанатик. И ты просто пошел на поводу его бредовых идей, о том, что каждый уважающий себя мужик должен отслужить в армии. Я же иного мнения. Уважающийся себя мужик должен быть специалистом в своем деле, хорошим мужем, хорошим отцом, хорошим другом и просто порядочным человеком. А больше никто никому ничего не должен.
– Мещанские рассуждения..., – зло, глядя исподлобья, процедил Антон.

Утром следующего дня Саша решила прийти в институт пораньше, чтобы прогуляться по тихой аллее, ведущей к главному корпусу. Вставать в полшестого очень не хотелось, но еще более не хотелось пропустить последние осенние дни. Она любила смотреть, как утренний туман поднимается с земли, с разноцветного ковра из осенних листьев. Ведь еще неделя-другая и ударят морозы, аллея примет однообразный светло-бежевый цвет, и на землю ляжет первый снег.
Остап Ибрагимович с удивлением взглянул на хозяйку, которая, взяв с трюмо поводок потрепала его по шее.
"Ну куда в такую рань? – говорили умные глаза собаки. – И сама не выспалась, и меня ни свет ни заря на улицу тащит." Саша сначала погуляла с собакой в парке, а потом двинулась в сторону аллеи, благо институт всего в двадцати минутах пешком от дома.
Девушка была уверена, что в столь ранее время она будет одиноко прогуливаться по аллее, но ее ожидания не оправдались. Свернув к большому клену, Александра постояла с минуту, наблюдая, как первые утренние лучи пробиваются сквозь облака, озаряя якро-оранжевую крону дерева. От созерцания ее отвлекли чьи-то голоса. Один звучал мягко, чуть нараспев. Второй – резко, возбужденно, зло. Девушка не отходя от дерева кинула быстрый взгляд на аллею. Напротив ворот института стояли две фигуры. Чтобы рассмотреть их повнимательнее, Александра подошла чуть поближе, и тут же спраталась за широким стволом клена. В проеме ведущей к корпусу калитки стояли Владимир Семенович Тарасов и Антон Кравцов. Детальное содержание беседыа Саше так и не удалось услышать, но одно было ясно – Антон о чем-то настойчиво просил Тарасова, тот просил подождать и обещал все уладить.
– Это пустые формальности. Со временем все разрешиться.
– Но они говорят, что все напрасно, затея пустая. Они категорически против.
– Не волнуйся. Они потом все переоценят и одобрят. И я об этом позабочусь. Но прошу – больше ни слова. Ни им, ни кому бы то ни было. Я же просил с самого начала!
– Но...
– Вот тебе и "но"! Молчание – золото! Усек?
Больше Саша ничего не услышала. Студент и преподаватель направились в сторону корпуса.
– И как тебе все это? – шепотом спросила девушка у Остапа Ибрагимовича.
Собака лишь лизнула хозяйке руку и предано завиляла хвостом.

После лекции Саша задержалась, чтобы еще раз обсудить с преподавателем содержание курсовой работы. Она намеренно выбрала тему в расчете на то, что направление ее мыслей понравится Тарасову "Социальные предпосылки формирования нравственных начал современной молодежи". Тарасов, особенно не вникая в суть вопросов "студентки", попытался прочитать очередную лекцию-нравоучение.
– Саша, тема очень серьезная. Особенно – в свете грядущих перемен. Особенно – при нынежней социальной дифференциации. И, кроме того, нельзя отрицать объективно существующие силы, стремящиеся подорвать моральные основы. В связи с этим закономерной задачей людей нашей профессии...
– Владимир Семенович, – оборвала преподавателя Саша, – извините, но я немного другое хотела спросить. Порекомендуйте, пожалуйста, литературу по моей теме.
– Литературу? Саша, это нужно, конечно нужно. Но самое главное отчетливо понимать, что...
– Саш, почитай, например, Волченко, имя-фамилию не помню... Книжка называется "Добро и зло как этические категории". Московское издательство какое-то выпустило, год восьмидесятый. Там целая глава про социальные основы. Владимир Семенович, ведь когда я писала реферат на тему "Ребенок и улица", Вы мне именно эту книгу рекомендовали!
Лариса, внезапно появившаяся в дверях аудитории, смотрела на преподавателя с плохо скрываемым вызовом.
– Да, да, Ларочка, точно, спасибо! А я запамятовал что-то... Саша, действительно ознакомьтесь! Книга очень толковая.
– Бывает, – с легкой тенью неодобрения бросила Лариса.
– Владимир Семенович, – осторожно спросила Саша, – а там достаточно полно раскрыта тема воспитания молодежи? Все-таки у нас специальность – педагогика.
– Да, конечно, – растерянно ответил преподаватель.
Внезапно зазвонивший в кармане у Тарасова мобильник прервал беседу.

Саша потихоньку бреда вдоль аллеи, она хотела еще раз осмыслить увиденное и услышанное сегодня.
Итак, Антон и Тарасов общаются во внеучебное время. Это не новость, Расуль сказал, что именно преподаватель обещал мальчишке организовать службу в армии. И воодушивил на саму идею бросить институт и уйти служить. С сохранием места. Зачем? Как говорит Юра, надо всегда искать мотив. Лариса? Тарасов в возрасте, но тем не менее нравится девчонке. Однако Тарасов, если он не конченный дурак, не может всерьез претендовать на отношения с ней. С ее интеллектом и внешними данными она найдет себе молодого, умного, а если повезет – то еще и богатого и красивого. Или все-таки он не совсем адекватный? И ревнует к нездоровому молодому человеку Антону Кравцову... Так не проще ли подвести парня под психбольницу, а не выдумывать службу? Все это более чем странно.
Далее. Тарасов, оказывается, просто крайне слаб как преподаватель. Не знает ни одной книги по простой относительно теме. Хорошо, возможно, просто забыл. Но и не зная литературу можно дать более складную консультацию для студентки. А он растерялся, как двоечник у доски...
И, наконец, Лариса. Тон, которым она разговаривает с преподавателем, можно назвать недопустимым и нарушающим субординацию. Может, девочка "блатная" и ничего не боится? Или считает ( а то и достоверно знает), что преподаватель в нее слегка влюблен? Пока не понятно ничего...

Наспех пообедав, Александра включила компьютер и написала Расулю Ягудину письмо, в котором попыталась как-то систематизировать информацию и сделать предварительные выводы. Ей казалось, что она провела за компьютером не более часа. Однако посмотрев на часы она изумилась – половина десятого вечера.
"Бедный Остап Ибрагимович, – подумал девушка, – уже два часа ждет прогулку!"
Александра решила снова прогуляться по аллее, уж больно красиво там!

Прогулка близилась к завершению, когда Александра снова увидела из глубины аллеи две фигуры. Первую она узнала сразу – Тарасов. Преподаватель был в темном плаще и старомодной шляпе, он шел слегка согнувшись, сильно жестикулировал. Вторая фигура – невысокая девушка. Александра стояла за тем же самым тополем, в сумерках было сложно что-либо разглядеть и она чуть приблизилась к тротуару. Сомнений не было – рядом с Тарасовым шла Лариса.
– Я все понимаю, но зачем ставить меня в неловкое положение? – голос Тарасова звучал растерянно и виновато.
– Вас? Да Вы сами себя ставите в такое положение. А вообще я узнавала – скоро с этим всем будет покончено. Но пока – надо вести себя предельно аккуратно.
Фигуры скрылись за поворотом. Преследовать их на людной улице, не рискуя быть обнаруженной, было невозможно, тем не менее Александра вышла на тротуар и свернула за удаляющимися Тарасовым и Ларисой.
Все, что ей удалось увидеть сквозь сумерки – это как преподаватель и студенка садились в машину. "ВАЗ-2011, МА 3456". С памятью на цифры у Александры всегда было хорошо.

Несмотря на позднее время Саша все-таки решила позвонить Расулю Ягудину.
– Нужно узнать об Антоне побольше. Как рос, чем интересовался. Что любит, что не любит. Не мешала ли болезнь общению со сверстниками, ну, и прочую информацию. Поинтересуйтесь у его тети. А запрос в диспансер я попрошу сделать Юру.
Получив уверение, что все это в ближайшее время будет сделано, Александра задумалась, где и как получить побольше информации о Владимире Семеновиче Тарасове. Это еще как-то разрешимо, например, если опять же попросить Юру поднять базы данных. А вот как узнать поближе Ларису Шевцову, придется думать самой.

Итак, Тарасов общается с Ларисой. Ну и что? Во-первых, сам факт общения еще ни о чем не говорит. Мало ли, после занятий встретились. Во-вторых, даже если у Тарасова и Шевцовой близкие отношения, это также ни о чем ни говорит. Тарасов может ревновать ее к Антону, конечно, но продвигаемые преподавателем идеи о необходимости службы в армии могут быть никоим образом не связанными с его ревностью и личной неприязнью к парню. Тем более Тарасов больше похож на фанатика, одержимого идеей, нежели на ревнивца. Хотя, мало ли кто на кого похож? Надо просто побольше узнать об этом странном преподавателе...
Рассуждая таким образом, Александра села в машину и набрала номер Юрия Назарова.
– Через полчаса где обычно? Буду ждать.

Заказав по чашечке кофе Александра и Юрий принялись делится новостями.
– Ладно, Саш, препода я пробью по базам. Кстати, мне тоже потребуется твоя помощь. Даже не столько помощь, сколько правдивое освещение хода расследования в прессе. Расследования – потом. Пока только началась оперативная проверка.
– Не вопрос! – улыбнулась Саша. – Только для начала неплохо бы узнать, какого расследования?
– История престранная. Парень ушёл в армию. Сам, по собственному желанию. В осенний призыв попал. Родители в это время на юге отдыхали. Приехали – а сынок уже служит, письмо даже написал, дескать, это мое решение, буду служить Отечеству, а место в институте за мной уже закреплено. Родители в шоке не столько от того, что сынуля институт бросил, а больше от того, что были уверены на сто процентов – ни в какой он не в армии, он не годен к строевой, и к нестроевой тоже. Инвалид детства. По голове, – Юра протянул Саше зажигалку.
– И? Дальше что?, – Саша замерла с сигаретой в руке, – Нашелся?
– Найтись-то нашелся. Был сигнал со скорой, а потом из 52 больницы, куда его по скорой доставили с переломом ключицы и вывихом голеностопа. В приемном больницы он плел чего-то, дескать, ранен при исполнении своего долга перед Родиной и прочая. Родители, естественно, сразу туда. Он в психосоматике лежит. А пришедшие допрашивать менты изъяли у него военный билет. Собственно, это самое главное во всей этой истории.
– Кто ментов вызвал?
– Первый раз – скорая. Второй раз – я направил с постановлением о проведении личного досмотра. Так вот... Военный билет с таким номером и на такого призывника в базе Кировского военкомата не числится.
– И в централизованной городской базе, естественно, тоже?
– Совершенно верно, – Юра грустно улыбнулся. – А парень получил травмы при попытки проникнуть в чужую квартиру... Был бы здоровым – сел бы. А сейчас, со слов врача, его скорее всего признают невменяемым и отправят лечиться...
– А сядет, соответственно, тот, кто его использовал как орудие преступления?
– Найти бы этого "того"...
– Значит, парень в 52-й больнице... Интервью взять разрешат?
– Должны. Но лучше если ты будешь просто присутсвовать при допросе. По крайней мере, сложится свое видение происходящего. Оперативный опрос как таковой не состоялся, поскольку показания он какие-то неадекватные давал, пришлось психиатора дежурного позвать, и тот сказал, что сейчас бесполезно с ним разговаривать. Сейчас, со слов врача, он адекватно оценивает все происходящее, но далеко не факт, что в нашем присутвии его снова не заклинит.
– А как давно все это произошло?
– Вчера около семи утра.

Сначала заведующая психосоматическим отделением 52-ой больницы наотрез отказывалась пускать к больному прессу.
– Знаю я вас. Сначала говорите, мне один больной нужен, а потом статьи появляются, дескать у нас тут и крысы размером с собаку, и санитары вечно пьяные, и больных мы не лечим, а только к кровати привязываем. Нет-нет, не просите даже!
– Мне совершенно не интересно писать про вашу больницу. Меня интересует только информация, так или иначе связанная с преступлением, которую совершил ваш пациент. Со следователем все согласовано. Вот, смотрите, – Александра протянула заведующей запрос из прокуратуры.
– Ну, здесь только запрос на историю его болезни. А Вы тут при чем?
– При том, что следователь здесь будет с минуты на минуту. Просил меня передать запрос Вам лично, чтобы у Вас было время приготовить документы. Раз он мне доверил документы, значит, я в курсе хода следствия. Но врачебную и следственную тайны я обязуюсь не разглашать.
– Ладно, пройдете к больному вместе со следователем.
– Спасибо!
Семен Васильев, молодой человек лет 18-20, выглядел хилым и болезненным. "Да такого в армию не стоило бы брать даже в том случае, если бы он был здоров психически, -подумала Александра, – И этот полез в чужую квартиру? Один?"

В ходе допроса свидетелей и потерпевшего выяснилось, что налетчиков было трое. Один должен был позвонить в дверь и отвлечь хозяина, другой, а именно – Семен, пролезть в форточку и забрать спрятанные в ящике стола документы на машину и деньги. Роль третьего заключалась в том, чтобы после условного сигнала подъехать на машине к окну, через которое Семен проникнет в квартиру, дождаться подельника с деньгами и документами и быстро увезти его с места преступления.
Но ничего не вышло, поскольку хозяин, заметил Семена, принял его за мелкого воришку и начал расправу. А поскольку хрупкий парень потерял сознание после первых двух ударов – хозяин сам и вызвал скорую, а заодно и милицию.. Так Семен оказался здесь.
– Семен, ты можешь объяснить, зачем тебе нужно было проникать в квартиру и похищать деньги и документы?
– Это был приказ, – твердо ответил парень. – Я не буду его обсуждать с посторонними. То, что Вы следователь, ничего не меняет. Я буду отвечать на Ваши вопросы только с разрешения командования.
Дальше разговор не пошел. Парень не ответил даже, где его командование и когда он переговорит с ним. Саша и Юрий попрощались с лечащим врачом и направились к выходу.

Уже вторую неделю Саша перемещалась по городу без машины. На дворе золотая осень, вокруг так красиво, хотелось смотреть по сторонам, а не на дорогу. Медленно бредя по широкому тротуару, отделяющему ограду больницы от проезжей части, девушка на секунду задержала взгляд на машине, сворачивающей к седьмому корпусу. Ее как током ударило – ВАЗ-2011, гос.номер МА 3456. А ведь кроме психосоматического отделения, в седьмом корпусе больше ничего нет!
Приблизившись к забору, чтобы остаться незамеченной в тени кленов, Саша со всех ног бросилась за машиной. Приблизившись к калитке, от которой начинался поворот непосредственно к корпусу, Саша плотнее прижалась к забору. Отсюда ее не было видно, зато она могла наблюдать за проезжавшими по дороге машинами. Серый " Москвич" не заставил долго ждать. Саша с предельным вниманием вглядывалась в лица водителя и пассажира, сидевшего на переднем сидении. Водитель – незнакомый мужчина, лет пятидесяти, в сером плаще, очки в дорогой тонкой оправе, на руке дорогие часы. Пассажир – молодая девушка. Саша узнала Ларису несмотря на обилие косметики ( в институт девушка никогда не накладывала такой яркий макияж) и глубоко надвинутую на глаза шляпку. Не выходя из своего укрытия Саша, видела, что мужчина остался сидеть в машине, а девушка скрылась в дверях седьмого корпуса.
"Неужели это и есть "командование"?" – в изумлении подумала Саша. Она намеревалась дождаться выхода Ларисы из корпуса и проследить хотя бы примерное направление, куда поедет машина. "Жаль, я сегодня пешком!" – с раздражением подумала девушка.
Телефонный звонок отвлек Александру от раздумий.
– Саша? – голос Ягудина звучал твердо. – Приезжай в редакцию. Нет, прямо сейчас.

Александра проследовала в кабинет шефа немного раздраженной. Хотя, честно говоря, ничего большего, кроме того, что она уже выяснила, ей бы сегодня выяснить и не удалось – она же без машины.
– Антон арестован. По подозрению в покушении на квартирную кражу.
Саша не удивлялась, скорее слегка досадовала, что вот так легко, но несправедливо складывается пасьянс. Семен в больнице, Антон арестован. Третьего участника найти проще простого – раз Антона вычислили, то человека за рулем и подавно найдут. А если не найдут? Стоп!
– Подождите минутку, – перебила шефа Александра, доставая мобильник, – Юр, передай через ментов всем постам – пусть задержат машину ВАЗ-2011, гос.номер МА 3456. И установят личность водителя и пассажира. Точнее пассажирки. Минут 20 назад машина была возле 52 больницы. Следует поторопится...
– Итак, Антон арестован? – переспросила Саша Расуля Ягудина
– Да. При личном досмотре у парня обнаружен военный билет...
– Но билет с таким номером и на такого призывника ни в одной базе не числится?
– Совершенно верно.

Ночью Саша плохо спала. Не давали покоя мысли о том, что оба подозреваемых в ограблении страдали душевной болезнью, и оба – имели липовый военный билет. Случайность? Саша не верила в такие случайности. Неужели умница и красавица Лариса – соучастница Тарасова? Да, не может быть, а точно! Давно этот псевдоромантик, милитарист-фанатик числиться в институте и вербует ребят в ряды воров-форточников? Или похуже чего... Неужели девчонка влюблена в него?
От раздумий Сашу отвлек телефонный звонок.
– Багирова? Потерпишь до завтра, или сегодня хочешь узнать новости?
– Юр, конечно не потерплю. Сейчас приеду.

– Тарасов сейчас дает показания. Лариса Шевцова и водитель ВАЗ-2011, некто Николай Дмитриев, задержаны. Личности всех установлены.
– И наверняка самое интересное лицо – Тарасов.
– Относительно. Он добровольно предъявил полученный им, с его слов, из рук "командования" военный билет. На имя Тарасова Владимира Семеновича. Полковник внутренних войск. Далее "полковник" начал путаться. То он в институте по заданию разведки, то контразведки, то по призванию педагога. Но это все мелочи. А интересное в том, что военный билет с таким номером нигде не числится! Зато сам Тарасов числится под наблюдением районного ПНД...
– Как Антон Кравцов и Семен Васильев?
– Именно. Даже с тем же диагнозом.
– А у Ларисы нет часом диагноза? Или хотя бы военного билета? – криво усмехнулась Саша.
– У Ларисы нет. Зато у Ларисы есть дядя. Который задолжал крупную сумму денег некому господину Маркову.
– Тому самому?
– Именно. Марков сейчас ушел на дно. Дядя скрывается от следствия, поскольку замешан в махинациях с фармацевтическими препаратами. Но учитывая его специализацию в прошлом, имеет доступ к базам психоневролгических диспансеров. И этот самый Дмитрий Шевцов очень неплохо сведущ в психиатрии, в частности разбирается в психологических особенностях больных шизофренией. А вот по этим вопросам придется общаться со Стефаном. У всех троих, кстати, одна форма заболевания... Не буду углубляться, чтобы не наврать. Вообщем, Шевцов решает сколотить банду. Преподаватель-фанатик, после незначительной обработки, имитации "вызова" в органы, и "выдачи" военного билета свято поверил в то, что ему поручено ответственное задание – вербовка молодых кадров. Мальчишек вербовали уже вдвоем – Тарасов, сам не понимая истинных целей, и Шевцов, которому нужны были психически нездоровые исполнители. Вот только водителя из "своих" найти им не удалось – душевнобольные машину не водят. Водителя Николая Дмитриева нашли случайно. Он как-то подвозил Шевцова за деньги, жаловался на бедность и недвусмысленно намекал, что за хорошие деньги пошел бы на любые рискованные предприятия. И вот, первое задание. Ребята уверены, что выполняют задание по изъятию важных документов и денег, принадлежащих казне, у врагов Отечества.
– Мда... Уму непостижимо, как можно было поверить в такое.
– Здоровому уму – действительно, непостижимо... Это даже Лара признает, которая жалела дядю. Она, собственно, была его агентом по связям со всей этой ненормальной общественностью. Прикидывалась, что верит в героизм Антона, что фанатично влюблена в бредовые лекции Тарасова. Изображала видимость конспиративной работы. Навещала Семена в больнице. Вообщем, неплохо играла свою роль. А вот самое интересное, – Юра достал листоко бумаги.
– Это что?
– Распечатка эсэмэсок Шевцова. Вот последняя, три часа назад: "Вылетаю в Москву". Адресат – некто Симонович Сергей Всеволодович. Но... такой номер телефона принадлежал скрывшемуся Маркову...

Остаток ночи Саша подробно описывала события, умалчивая факты, не подлежащие разглашению в интересах следствия. Закончив работу девушка решила все-таки проверить почту, ведь целых три дня не хватало времени этого сделать. Аж целых шесть писем от Стефана! Как обычно, но каждый день желал ей доброго утра и доброй ночи. А вот и сегоднящнее письмо: "Очень соскучился. А ты все молчишь. Ну, хоть приблизительно, когда вернешься?"
Саша улыбнулась и написала: "Тоже очень соскучилась. Буду послезавтра утренним рейсом. Везу работу)".