Современная всемирная литература
Would you like to react to this message? Create an account in a few clicks or log in to continue.

Деревенская проза. Виктор Бычков (Барнаул, Россия). Рваный камень

Go down

Деревенская проза. Виктор Бычков (Барнаул, Россия). Рваный камень Empty Деревенская проза. Виктор Бычков (Барнаул, Россия). Рваный камень

Post by Admin Fri Jun 30, 2017 11:08 am

Два года я не мог съездить к тёще в деревню. А тут с женой собрались, сели в машину, и уже через пять суток были в Смоленской области, в деревеньке, что на границе с Белоруссией.
Ничего не изменилось, разве что во дворе тёщи появилась дорожка, выложенная из не очень ровной, шершавой на вид тротуарной плитки. И не до конца. Всего пару метров. А дальше лишь контуры: опалубка из досок тянется почти к крылечку дома.
Промышленно такую плитку вряд ли делают. Скорее всего, кустарная работа. Но почему она оказалась здесь? Неужели нельзя было купить качественную плитку?
– А ты спроси у Бориса, – ответила мне тёща. – Это он откуда-то привозит в последнее время и тут же выкладывает.
Борис Васильевич – старший зять, работает дальнобойщиком вот уже около тридцати лет в какой-то крупной транспортной компании в Смоленске. Изъездил вдоль и поперёк всю Европу по нескольку раз. Само собой, Россию, Белоруссию, Украину, страны Прибалтики, Казахстан.
Обстоятельный. Квартира в городе отделана по самой последней моде. А тут вдруг такая небрежность в выборе материала. Что-то тут не так.
Ещё в дороге мы созвонились с ним. Обещал со дня на день приехать, повидаться.
И вот он приехал.
– Что за плитка? – меня терзал этот вопрос. – Из-за дешевизны берёшь? Или какая задумка?
Ответил не сразу. Кинув взгляд серых, с прищуром глаз, словно оценивая: стоит мне доверять или нет, произнёс:
– Рваный камень? Завтра я еду в Брянск. Часов за восемь должен обернуться туда и обратно с учётом погрузки. Поехали со мной, заодно расскажу и покажу, – сделал загадочное предложение Борис. – Не пожалеешь.
Я согласился.
Выехали с утра, затемно.
Туман висел над отдельными участками дороги, и потому разговор не получался: свет фар словно натыкался на стену, освещая жалкие десятки метров. Ехали осторожно.
– Мы скоро отклонимся в сторону от маршрута километров на пятьдесят. Это того стоит, – заговорил наконец Борис Васильевич.
Туман исчез с первыми лучами солнца.
– Случилось это три года назад, – начал рассказ свояк. – Я тогда шёл во Францию. В Волгограде загрузились, и, значит, чапаю потихоньку. А тут начальство потребовало вдруг заскочить в нашу кантору в Смоленске. Приказ начальства, сам знаешь, не обсуждается. Тем более, хотел и к матери в деревню. А здесь всё рядом, почти по маршруту. Всё складывалось как нельзя ладненько.
Получилось хорошо, все дела сделал и в путь. Вырулил от тёщи на старую Смоленскую дорогу, иду на Европу, всё чин чином. А по времени, как и сейчас – утро. И вдруг по рации:
– Страшная авария! «Мерин» с прицепом подмял «Жигули». Ужас!
Эфир заполнен. Только об этом и верещат. Смотрю, а чуть впереди две машины вдоль дороги стоят, а одна, «Мерседес» тентованный с прицепом, поперёк и вроде как мордой в кювет воткнулась.
Ну, значит, подъезжаю, останавливаюсь на обочине, сам бегу к месту аварии. Там уже парни вовсю суетятся. Делают то, что должны делать в таких случаях.
Успел я в числе первых. Тут ещё подтягиваться стали и на легковых машинах. Да и вообще, собралось народу много. Сообщили в ГАИ, вызвали «Скорую помощь», то да сё. Ладно, детали отбросим. А суть вот в чём…
«Мерин» тащил около тридцати тонн металла в Германию. Экипаж – немцы. Два водителя, как положено. Один отдыхает, второй рулит. Назовём их для порядка Курт и Ванька. Не удивляйся, второй, который спал, переселенец из Казахстана. Ещё вначале девяностых его родители уехали в Германию на историческую родину. Но, не об этом.
Как потом установили, задремал Курт за рулём, чёрт бы его побрал. Ну, и на встречную полосу вылез. А там – семья на «Жигулях» к родственникам в Подмосковье ехала. Отец, мать, сын двенадцати лет, дочурка пятилетняя и бабушка.
– Веришь, всмятку, – Борис страшно заматерился, зло, с силой ударил по колену. – А как иначе, если наши «Жигули» не предназначены для перевозки людей по определению. Впрочем, «Мерседес» с грузом где-то с полста тонн весит. Да на скорости. Вот и думай, кто против него устоять может.
Когда я мальчонка коснулся, почувствовал, что живой он, живо-о-ой! По Афганистану помню, и потому знаю, мёртвый от живого ой, как отличается даже на ощупь.
– Оставь! – кричат мне товарищи, когда я сделал попытку вытащить пацана из покорёженной машины. – «Скорую» вызвали, МЧС пусть выгребает. Зря не пачкайся. Им уже не поможешь.
– Помогите, суки! – это я им в ответ. – Живой, живо-о-ой мальчонка!
Ну, налетели, отогнули, что мешало, вытащили парня. А тут и «скорая» подоспела, полиция, то да сё. Веришь? Вертолёт прилетел, увезли прямо в Москву. Это чтоб ты знал, что мы потихоньку учимся себя уважать.
Так вот…
Пока мы с мальчишкой возились, пока всё внимание ему, водитель «Мерина» немец Курт не стал дожидаться полиции, разборок дорожно-транспортного происшествия. Подвернулся поляк на «ФИАТе» с термобудкой в попутном направлении, на Европу. Предложил свои услуги. Тот прыг! поляку в машину, и уехал! Мы-то все не заметили, не поняли что к чему. Не до этого было. Это потом уже разузнали, однако, поздно.
Второй водитель остался, Ванька. А главного виновника нет! Испарился! Полиция быстро разобралась, кто за рулём был. Ивана потом отпустили в тот же день. Чего ж невиновного держать? Он и уехал. Машина после аварии исправна, что с ней станется. Так, помяло маленько передок, и всё.
– Да-а-а, вот такие пироги, – Борис Васильевич снова заматерился.
Я молчал, ждал продолжения.
Трасса оживала: всё больше машин заполняли её, появились пассажиры на автобусных остановках.
– Там, в «Жигулях», – прервал молчание Борис, – нашли мы сотовый телефон. Отыскали абонента «дедушка», решили позвонить. Я набрал номер со своего телефона. Не буду пересказывать сам разговор, скажу лишь, что с тех пор завязалось знакомство у меня с тем дедушкой. Сначала через телефон, а потом и познакомились лично.
А дальше что…
Мальчонку вернули к жизни в Москве. Однако что-то сталось у него с головой, с мозгом. Исчезла память. Правда, потом потихоньку начала память возвращаться. Дедушку стал узнавать, вспомнил, что его самого зовут Антон. А вот то, что учил в школе, забыл. Даже читать не мог первое время. Сейчас к ним на дом ходит учительница, занимается с парнем по особой программе. Есть успехи, есть прогресс.
Правда, после аварии очень долго восстанавливал моторику. Вообще первое время ничего не мог поднять, взять в руки. Карандаш вываливался. Он-то, Антон, понимает всё, силится удержать, ан, нет! Злится малый, психует, чуть ли не до истерики. Это мне дедушка его говорил, Фёдор Иванович, если что. Кормил с ложки внука около года.
Наши врачи открыто заявили, что надо отправить парня в Германию или в Израиль. Мол, там есть такие больницы, где творят чудеса. Вон, нашу спортсменку Скворцову помнишь? – обратился ко мне Борис.
– Да, помню. На слуху долго была та история.
– Вот, я и говорю. Девчонку по кусочкам сшили, по лоскуткам да по косточкам собирали. Сейчас, слава богу, жива и здорова. На Олимпиаде в Сочи видел её по телевизору. Рядом с Президентом сидела.
– Но меня бесит вот что: почему так устроен мир? – Борис Васильевич снова зло заматерился. – Ну, совершил ты ДТП, напаскудил, так будь добр, ответь. Нет же! Сбежал, сука! Наши несколько раз обращались к властям Германии, всё впустую. Перечислили на лечение парня около пяти тысяч европейских денег, и всё, шабаш! А Курта так и не выдали. Тогда оплати лечение. Это ведь справедливо. Твой гражданин натворил делов, вот и ответь за него. Однако ж… стыдливо ушли в глухую оборону.
– А плитка тротуарная причём? Рваный камень? – мне не терпелось соединить воедино всю информацию.
– Не торопи, свояк. Я, может, тоже выговориться хочу, поделиться, а ты спешишь.
– Извини, – исправился я.
– Кто на связи, отзовитесь, – заработала вдруг рация в кабине.
– Слушаю! – ответил Борис.
– Где-то здесь есть поворот, где надо свернуть к парнишке. Антоном его зовут, который в ДТП пострадал.
– Первый раз едешь? – спросил Борис Васильевич и подмигнул мне. – В каком направлении и на чём идёшь?
– Первый. Мужики рассказывали, рекомендовали заскочить. Настоятельно. Иду на Брянск на «американце».
– Вижу, – Борис глянул в боковое зеркало. – Наблюдаю тебя. Иди за мной. Я впереди на тентованном «Мерине».
– Понял!
– Вот так, свояк, – улыбнулся Борис Васильевич, обращаясь уже ко мне. – Понял что-нибудь теперь или нет?
Я лишь пожал плечами.
– Скоро будет поворот с федеральной трассы на дорогу местного значения. Там, в домике дорожного мастера и живут Фёдор Иванович и его внук Антон. До районного центра километра четыре. Учитель приезжает оттуда к мальчонке, учит.
Слушай дальше...
– Наше государство всё-таки выделило деньги, и Антона пролечили в Германии. Начала восстанавливаться мелкая и крупная моторика. Осталось что-то там с мозгом. А это уж надо в Израиль. Я в медицине не силён. Знаю лишь, что там могут восстановить все функции мозга. Ну, где-то так. Нужны деньги. Государство лимит исчерпало, а лечить надо.
– Обратились бы в различные фонды за помощью. На телевидение, наконец.
– Эх, свояк, свояк… Беду в эту семью, горе страшное принёс наш брат-дальнобойщик. Неужели мы должны остаться в стороне? Вот лично я считаю, что это и мой крест. Пусть по-скотски поступил тот немец Курт, пусть Германия стыдливо отмазалась нищенской подачкой. Но мы-то, мы, дальнобойщики, должны остаться людьми. Мы не такие. Мы… мы… крест на нас, понял, свояк? – Борис Васильевич тяжело вздохнул, в очередной раз глянул в боковое зеркало.
– Так причём всё же тротуарная плитка? Рваный камень причём? – я уже терял терпение.
– Всякий раз, если маршрут пролегает где-то рядом, многие, очень многие водители-дальнобойщики делают крюк, обязательно приезжают к домику дорожного мастера и отдают дедушке Фёдору Ивановичу деньги. Кто сколько может. На лечение Антона. Доллары, рубли, евро. Притом, едут не только наши, русские, но и поляки, французы, те же немцы. Да почти вся Европа сюда едет. Ведь об этой истории известно всем. Мы же общаемся, делимся новостями. Вот и не остаются дальнобойщики безучастными.
Греки недавно привезли и подарили Антону трёхколёсный мопед с кузовком. Самый настоящий, в рабочем состоянии. Дедушка обучил, так сейчас парень на этой штуковине ездит на песчаный карьер за песком.
– А плитка? – снова напомнил я.
– Далась тебе эта плитка, – Борис Васильевич улыбнулся. – Фёдор Иванович – мужик совестливый, стеснительный, вроде как стыдно ему брать от нас деньги. Да и внуку врачи настоятельно рекомендовали восстанавливать рабочие функции рук, ног, спины через труд. Чтоб не особо напрягать паренька, но, в тоже время, и чтобы все мышцы у него работали. Заставить их работать. Массажистов-то в округе нет. Вот и придумал старик трудотерапию. Согласовал с врачами, а как же. Купил небольшую бетономешалку на электричестве, формы для изготовления тротуарной плитки приобрел, и обучил Антона отливать её в домашних условиях. А мальчишка и рад стараться, делает. Пусть неказистая она, но парень возвращается к жизни. Кто-то из наших придумал название плитки – «рваный камень» за её не очень товарный, «рваный» вид. А мы покупаем, чтобы Антоша чувствовал полноценно себя, на равных, нужным. И, вроде, не жертвуем, а оплачиваем труд пацана, покупаем её. Вроде как мы без этой плитки не можем обойтись, нужна она нам как воздух. А он расцветает прямо на глазах, душой оттаивает. И когда смотришь на мальчонку, как он борется за жизнь, цепляется, царапается изо всех силёнок, до хруста сжав зубы, чтобы устоять, на дедушку его, на моих товарищей-дальнобойщиков, да на всех, кто не остался равнодушным, знаешь, как это рвёт душу?! Прямо вот так выворачивает наизнанку, как… как… – мой собеседник потряс кулаком, потом засмущался вдруг, закашлял. – А ты говоришь: «рваный камень». Какой же он рваный? Это душа рваная.
– Вот оно что-о-о! – только и смог выдавить я.
– А то, что выкладывать дорожку стал у тёщи… Так это чтоб дети мои, внуки, правнуки ходили по этой плитке, знали и всегда помнили, что… э-э, да что говорить, – снова засмущался, пристально уставился на дорогу.
Я протянул руку, сильно сжал плечо Бориса.
В ответ он благодарно кивнул, заговорил снова:
– Поведал Фёдор Иванович в прошлый раз, что спонсор один, из местных предпринимателей подсобил маленько деньгами в довесок к нашим. Должны осенью отправиться в Израиль на лечение. Документы сейчас оформляют, – в этот раз Борис Васильевич надолго замолчал.
Когда мы подъехали к домику дорожного мастера, на обочинах по обе стороны дороги уже находилось несколько машин.

P.S. На моём рабочем столе стоит небольшая, неказистая на вид, шершавая на ощупь, с ломкими, «рваными» краями, тротуарная плитка. Но удивительным образом исходит от неё тепло, тепло человеческих сердец.


07.01.15 г. Барнаул



Admin
Admin

Posts : 1002
Join date : 2017-05-20

https://modern-literature.forumotion.com

Back to top Go down

Back to top

- Similar topics

 
Permissions in this forum:
You cannot reply to topics in this forum