Женская проза. Лариса Маркиянова (Чебоксары, Чувашия). Я – блондинка

«Говорите помедленнее – я блондинка».
Грейс Келли (в интервью)

Я – блондинка. И этим все сказано. О нас, блондинках, придумана масса анекдотов и высказываний. Смешных и не очень, остроумных и глупых, оригинальных и дурацких, но с одинаковым значением: и дурочки мы, и пустышки, и примитивные. Вроде таких: «– Почему блондинки любят стоять у окна, когда сверкает молния? – Они думают, что их фотографируют», «– Почему блондинки не катаются на водных лыжах? – Потому что никак не могут найти наклонное озеро», «– Почему блондинки кидают крошки хлеба в унитаз? – Чтобы накормить туалетного утенка», «– Чем можно занять блондинку на несколько часов? – Написать на листке бумаги с обеих сторон "Пеpевеpни", «– Как называется, когда блондинка красится под брюнетку? – Искусственный интеллект», «– Почему блондинки не пьют pаствоpимый кофе в пакетиках? – Hе могут понять, как в такой маленький пакетик влезает чашка воды», «– Как узнать что блондинка работала на компьютере? – Если оставлен сыр у мышки», «– Почему блондинка открывает йогурт в магазине? – Потому что на нем написано: "Открыть здесь!" Ну и так далее, и тому подобная фигня.
Но, в то же время, безоговорочно признается, что мы – особые особи с ярко выраженными признаками сексуальной привлекательности. Что ж, вполне возможно, что существует определенная зависимость между цветом волос с одной стороны и длиной ног, размером бюста и степенью прогестерона в крови с другой. Иначе как объяснить тот бесспорный факт, что самые привлекательные девушки большей частью именно блондинки. Почему так происходит? О, вы напрасно ждете от меня вразумительного и логического ответа. Ведь я – блондинка. И что немаловажно, я натуральная блондинка. Так чего же вы от меня хотите?
Честно признаюсь, меня лично очень устраивает тот факт, что я по праву принадлежу к этой особой касте. Быть блондинкой очень удобно, так как окружающие весьма снисходительны к тебе, от тебя требуется гораздо меньше ответственности, рассудительности, трезвости мышления и так далее. Например, на днях еду с работы в своей «ладе-калине», задумалась и только в последний момент резко тормознула перед перекрестком. Хорошо сзади ехал на «хамере» опытный водила с хорошей реакцией, да и тормоза у «хамера» совсем не те, что у «лады-калины». Короче, фары «хамера» остановились в двух сантиметрах от моего заднего бампера. «Едрит-раскудрит!» – с подобными возгласами на устах, только поедритестее, и монтировкой в руках выскочил «хамерщик» – громила типа Коли Валуева – и решительно направился ко мне с явным желанием поговорить о жизни. Но это желание мгновенно пропало, едва он узрел меня, с жизнерадостным видом высунувшуюся ему навстречу через спущенное боковое окно.
– Блондинка, блин, – только и произнес он разочарованно, махнул рукой и вернулся в свою машину. А вот если бы я не оказалась блондинкой, еще не известно каков был бы финал этого инцидента.
Когда в нашу лабораторию, где я работаю, являются разные проверяющие комиссии, то в роли проверяемого обычно приходится выступать мне, даже если я не имею ни малейшего отношения к проверяемой сфере деятельности. Почему? Да разве ж не понятно? Кто будет требовать слишком многого от блондинки. Ну да, здесь не доработала, там не доделала, сям не довела до ума, упустила. Но какой может быть спрос с девушки с такими белокурыми роскошными локонами, да и остальными физическими данными как у Мэрилин Монро? Спасибо еще вовсе не загубила всю работу.
Конечно, кто хорошо знает меня лично, те относятся ко мне как к человеку весьма разумному, адекватному, со здоровой долей скептицизма и практицизма. Все же я научный сотрудник научной лаборатории Всероссийского научно-исследовательского института фундаментальных и прикладных исследований. Да, да! И числюсь здесь отнюдь не номинально. Мой шеф Станислав Апполонович очень ценит меня как перспективного и многообещающего работника. Он создал для меня идеальные условия труда, выбил у руководства необходимую для моих исследований аппаратуру и даже добился гибкого графика работы. Наверняка некоторые недовольны моими привилегиями, но помалкивают в тряпочку, и это правильно, ведь в работе я истинный фанатик, могу сидеть, уткнувшись в графики и таблицы, часы напролет. Для меня в порядке вещей дома работать вечерами и в выходные. Случается, в авральных случаях я иной раз остаюсь в лаборатории и на ночь. А чего зря тратить время на переезды? Между делом быстренько перекушу, ночью вздремну в кресле пару часиков, и опять за работу. Мне это ничуть не в тягость. Процесс работы доставляет мне радость, а достижение результатов – чувство глубочайшего удовлетворения. Потому и не остается времени на личную жизнь. А вы говорите: блондинка. Блондинка блондинке рознь.
Пару лет назад Станислав Апполонович буквально заставил меня засесть за кандидатскую, даже тему подсказал. И вот теперь, спустя два года кропотливого труда и многих бессонных ночей, работа завершена. И мне не стыдно за эту работу. Напротив, я весьма довольно собою и горжусь проделанным. Станислав Апполонович, как мой непосредственный начальник и к тому же научный руководитель кандидатской работы, изучил мой капитальный труд, кое-где подтер шероховатости, шлифонул, чуть местами подредактировал, написал рецензию и в целом остался очень и очень доволен результатом. «Это не кандидатская, а стопроцентно докторская работа! – заявил он мне, – Лично я буду категорически настаивать на присвоении тебе именно этого звания: доктор наук».
Кандидатский минимум я сдала шутя. В нашем НИИ была сделана экспертиза моей работы, дано по ней положительное заключение. Через месяц предстояла моя защита в диссертационном совете.
Кажется, Станислав Апполонович волновался больше меня: «Даю тебе отпуск, сиди, готовься. А я со своей стороны тоже буду готовить платформу для твоей защиты: обрабатывать членов Ученого Совета, благо, что со всеми знаком лично. Состав подобрался вполне – все члены люди профессиональные, опытные, в теме вопроса, и, что важно, лояльные. Единственный, кто вызывает у меня серьезные опасения – это доктор наук из нашего Министерства профессор Василевский, Сергей Матвеевич. Не приходилось еще сталкиваться? Твое счастье. Гвоздистый тип с признаками садистских наклонностей. Обожает мордовать соискателей. Держи с ним ухо востро, его конек – провокационные, каверзные вопросы. И еще у него пунктик: считает науку не женским делом, а к блондинкам вообще относится как к болонкам, то есть не признает их в принципе за людей. Считает их тупыми, дуры-дурами. Если ты явишься на защиту вот такой, как сейчас – с этим водопадом золотых локонов, то пиши пропало. Будь ты хоть Эйнштейном, хоть Лобачевским, хоть Софьей Ковалевской, не видать тебе не только докторской, но и кандидатской. Придется на время защиты стать брюнеткой».
На заседание Ученого Совета я явилась в парике, позаимствованном у подруги. Мои натуральные локоны были надежно спрятаны под темно-каштановыми гладкими прядями, закрывающими лоб и уши прической «каре». Затемненные очки в прямоугольной черной оправе, белая блуза с глухим воротом, черный пиджак, прямая юбка чуть ниже колен, закрытые туфли на среднем каблуке (другая подружка выручила) – все строго, но элегантно и со вкусом. Именно так и должны выглядеть женщины – доктора наук. Станислав Апполонович улыбнулся краем губ, кивнул незаметно: молодца!
Как прошла защита? Что вам сказать, я не предполагала, что это потребует от меня стольких физических и моральных усилий, неимоверной выдержки и самообладания. Надеюсь, я со стороны все же смотрелась достойно, хотя между лопатками у меня струйкой тек пот, локоны под париком просто прилипли к черепу, пальцы дрожали, в глазах иной раз темнело и временами мне казалось, что у меня из ушей валит пар. Три часа мучительных истязаний с десятиминутным перерывом на перекур.
В перерыв ко мне метнулся Станислав Апполонович: «Молодец, девочка! Все хорошо. Так и держись дальше. Не дрейфь, все идет по плану!»
– Да какое там по плану?! – чуть не в взорвалась я, – Он же меня разве что еще целиком не проглотил вместе с этим париком! Уж и так меня мордой по дерму возит и этак. И четвертует меня, и огнем пытает, и насилует разными извращенными способами. За что он меня так, а?
– Да нет же, все нормально. Просто Василевский считает, что женщина и наука – понятия взаимоисключающие. Он вообще женоненавистник. Но ты просто молодец! Правда, молодчина! Я сам сейчас слышал, как он с Ивановым перемолвился, мол, баба, а шарит. Это высшая степень похвалы в его устах. Так что держись. Все остальные члены Совета железно за тебя, я же вижу. Еще минут тридцать-сорок, от силы час, и ты – доктор наук! – и уходя, хихикнул мне на ушко, – Хорошо еще он не знает, что ты блондинка.
Вот эта последняя фраза вдруг мгновенно погасила во мне весь гнев, что клокотал внутри. Ему на смену пришла холодная трезвость и железная собранность. Ну что ж, товарищ Василевский, чванливый блондинконенавистник, я не дам тебе сбить себя с толку, запугать и запутать. Я – не я, если не выдержу этот натиск и не добьюсь своего!
И я добилась. Моя победа была настоящей, блестящей, истинной, без каких-то ни было оговорок и натяжек. Станислав Апполонович после объявления результатов голосования членов Совета (единогласно – за!) даже прослезился от нахлынувших эмоций, обнимая меня: «Поздравляю! Умница! А утверждение на ВАКе – это уже чисто формальность. Ты победила!». Я тоже была собою весьма, весьма довольна. Ай да я! Молодец!
Домой я летела как на крыльях, в состоянии полного восторга и эйфории. Дома первым делом стянула с себя парик. Слипшиеся волосы плюхнулись на плечи комом. Ну нет, больше никогда не буду скрывать ни от кого свой цвет волос. Я – блондинка! И горжусь этим! А теперь еще я не просто блондинка, а блондинка – доктор наук!!! Вот так-то, господа, считающие блондинок ущербными на ум. Как жаль, что господину Василевскому никогда не суждено узнать, что сегодняшний диссертант, сумевшая одним махом стать сразу доктором наук, минуя кандидатскую степень, является натуральной блондинкой.

Но я ошиблась. Ему было суждено узнать это.
Рассказываю.
На следующий день я отдыхала. Отходила от защиты. Если честно, то отдыхать я решила бурно. Вечерком я и две моих верных подружки (та, чей парик, и та, чей костюм с блузой) отправились праздновать мою победу в ресторан. Отправились с намерением погудеть и побузить, а не просто тихо попить винца в уголочке. Не выветрившийся до конца со вчерашнего адреналин требовал выхода. И я решила оторваться по полной. Имею право, блин! Два года каторжного труда, полного самоотречения и несколько часов измывательств надо мной, увенчанные блестящей победой! Короче, имею полное право, и воспользуюсь этим правом по праву.
В ресторан я явилась в розовом декольтированном платье в обтяг, украшенном стразами и блестками. Голову мою окружал золотой нимб взбитых локонов. В ушах длинные – почти до плеч – серьги-висюльки. Браслет на руке, ожерелье на шее, кольцо с крупным камнем «бычьи яйца» на пальце. Ярко-алый маникюр, театральный макияж, шпильки в пятнадцать сантиметров, золотой клатч.
– Новогодняя елка! – ахнула подруга Нелька (парик)
– Девушка – праздник, – поправила ее Ксюха (костюм и блуза).
– Я – блондинка! – резюмировала я, – И я сегодня гуляю! Мы гуляем!
И мы гуляли. Мы были в центре всего ресторанного общества того вечера. А я – центр этого центра. Сказать, что я пользовалась бешеным успехом у мужской половины – не сказать ничего. Абсолютно все мужские взоры, включая взоры официантов, музыкантов и администратора, были намертво прикованы ко мне. Женщины тоже пилили меня взглядами, но это были взоры зависти и тихой ненависти, а это истинный показатель моего превосходства. И я наслаждалась этим вниманием. Я купалась в нем, как рыба в воде. Я сверкала полярной звездой на ночном небе.
– Ох, Машка, подведешь ты нас! – шипела озабоченно Ксюха, – Умерь свой пыл! Как будем потом прорываться из этой блокады?
– Прорвемся! – беспечно махала я рукой и серебристо заливалась беззаботным смехом. Я и сама ощущала как от меня буквально прут флюиды.
Рассудительная Нелька, тоже слегка ошарашенная моей бесшабашностью, решила взять ситуацию под контроль.
– Все девочки. Погуляли и начинаем успокаиваться, входить в русло. А то у меня возникло стойкое ощущение, что мы производим впечатление трех кокоток: мы с тобою, Ксюша, – кокотки–пенсионерки, а Манечка у нас еще стаж вырабатывает. Смотри, Маруся, сейчас какой-нибудь горячий джигит украдет тебя, и никто не будет препятствовать этому, так как сама провоцируешь. И мы с Ксюшей не сумеем воспрепятствовать. Ты чего разошлась, а? Ведь не пила ни грамму спиртного, а как будто хорошо приложилась.
– Я пьяна своей победой!
– Ты давай свою победу закусывай получше. Все, Машка, успокаивайся уже. А то и впрямь как-то не солидно получается. Вдруг здесь знакомые окажутся.
Только она успела это произнести, как над моим ухом раздалось: «Разрешите?» Я подняла густо накрашенные ресницы, и мой томный взгляд мгновенно протрезвел: передо мной стоял.... профессор Василевский собственной персоной. Опаньки! Какой облом! С меня мгновенно слетела вся розовая мишура и кураж. В моментально протрезвевшей голове тут же пронеслось молнией мысль, что в нашем НИИ и в Министерстве уже завтра будет гулять весьма забавный анекдот о том, как новоиспеченный доктор математических наук госпожа Павлова Мария Антоновна весьма оригинально отмечала свою защиту.
– Разрешить что? – машинально спросила я вмиг потускневшим голосом.
– Разрешите пригласить вас на танец? – Василевский был сама вежливость.
И я пошла с ним танцевать. Куда деваться? Мы танцевали, а я лихорадочно пыталась сообразить, как с меньшими потерями выйти из ситуации. Как нарочно в голову не шло ничего. А профессор тем временем приятно улыбался мне.
– Как вас зовут, прелестная незнакомка?
– В смысле? – тупо спросила я.
– В смысле как ваше имя?
Я чуть было не ляпнула: «Мария Антоновна Павлова. Вы что же, не узнали меня, Сергей Матвеевич?» И тут я сообразила: а ведь он и впрямь не узнал. Не узнал! О, боже мой! И не мудрено!
– Имя ты мое узнаешь из-под шороха покрышек, – напела я мило, и с улыбкой добавила, – Мишель.
– О! – обрадовался профессор, – Я так и предполагал, что у вас непременно должно быть особенное имя, как и вы сами. А меня зовут просто – Вася.
– Как?! – удивилась я неподдельно.
– Да, вот так незамысловато, – извинительно пожал плечом Сергей Матвеевич. Ну что ж, Вася так Вася. Так даже лучше. Скорее бы закончился этот танец. Я остро захотела домой. К моему уютному диванчику, теплым тапочкам, родному халату, в тишину и покой. А Вася – Василевский тем временем с пылом обхаживал роскошную блондинку, то есть меня. Он шептал мне изысканные комплименты. Он восхищался мною, моей фигурой, красотой, шармом, а особенно моими прекрасными волосами. «Чистое золото! – вздыхал он, – Всегда преклонялся перед блондинками».
– Вы же считаете блондинок болонками, Сергей Матвеевич. Они же не тупые. Дуры дурами, – мысленно говорила ему я, а вслух жеманилась, – О, да! Я горжусь тем, что я блондинка. Между прочим, натуральная. Это мой естественный цвет!
– Да что вы говорите! – радовался профессор, – Мне сказочно повезло. А вы знаете, что вы один в один Мэрилин Монро, Мишель?
– О! Мне это говорили и неоднократно.
И так далее, и тому подобная чушь. Наконец бесконечный танец закончился. Василевский проводил меня на место, прежде чем удалиться, выпросил разрешения на следующий танец. Я кивнула, лишь бы он ушел наконец. К моему облегчению оркестр взял тайм-аут.
– Ксюха, Нелька, линяем. Срочно!
– Чо случилось-то? – всполошились подруги.
– Знаете это кто был? Тот профессор, что меня пытался вчера зарубить!
– Вот этот дядька в джинсах – профессор? Он же молодой совсем, – не поверила Ксюха.
– Устаревшие представления о профессорах, милочка. Думаешь, они все старенькие, в пенсне и при галстуках, бородки клинышком? Короче, он меня пока не узнал. И вот пока он меня не узнал – линяем. Срочно!
Слинять мы не успели. Опять зазвучала музыка, и ко мне мгновенно подкатил Вася-Василевский. И пока мы с ним тесно объединенные танцем интимно ворковали, я подумала, что я, собственно говоря, ничуть не рискую подмочить свою репутацию новоиспеченного доктора наук. Вряд ли профессор станет рассказывать об этой истории где бы то ни было в случае моего раскрытия. Ведь его роль в данной истории будет, пожалуй, комичнее моей. В самом деле. Ведь он сейчас азартно ухлестывает за легкомысленной блондинкой, о которых прилюдно говорит с таким пренебрежением, да к тому же слывет женоненавистником. Но за маской Васи готов приударить, да еще весьма азартно. Ай-яй! Вот мы какие двуликие. А вчера-то вчера!.. Сама принципиальность, неподкупность и суровость.
Тем временем Вася-Василевский настойчиво намекал на просто волшебный кофе, который имеется у него дома, и которого во всем городе больше нигде не сыскать. «Не желаете ли попробовать?» «Кофе на ночь вредно», – капризно морщила напудренный носик Мишель. «Жить тоже вредно, от этого умирают», – топорно шутил Вася. «От жизни умирают? – тупила Мишель, – Как это?» «Я вам объясню по дороге ко мне», – обещал Вася. «Ну, я даже не зна-а-ю...» – пыталась логически рассуждать Мишель. «Я знаю!» – уверял Вася.
Вам интересно чем дело кончилось? Чем, чем... Да ничем. Я все же улизнула. Девчонки меня прикрыли. Просто мне стало по-человечески жаль профессора. Ну что поделать, если под личиной самого сурового профессора, как правило, скрывается самый обычный мужчина с обычными мужскими слабостями.

Вот и вся история.
Впрочем, она имела продолжение. Через три месяца я выступала с докладом о перспективах нашего НИИ на научной конференции в нашем Министерстве. В перерыве конференции ко мне подошел профессор Василевский.
– Добрый день, Мария Антоновна, – сказал он, поглядывая на мои светлые локоны, – а ведь я вас узнал, Мишель.
– Вы не обижайтесь на меня, Сергей Матвеевич, – мягко улыбнулась я, – Просто так сложилась тогда ситуация.
– А вы что же, и в самом деле блондинка?
– Представьте себе. На защите я была в парике. Мне сказали, что вы терпеть не можете блондинок. Не хотелось вас расстраивать. Хотя, знаете, меня лично ничуть не расстраивает тот факт, что я – блондинка. И я уверена, что это не сказалось пагубно на моих человеческих и умственных данных.
– Что ж, пожалуй, я с сегодняшнего дня переменю свое мнение о девушках с таким прекрасным цветом волос. Кстати, у меня дома все еще стоит та банка волшебного кофе. Нет желания попробовать?

Еще через полгода мне опять довелось выступать на научной конференции в Министерстве. Меня объявили так: «Сейчас с докладом о новых направлениях в области прикладной математики выступит доктор математических наук Всероссийского научно-исследовательского института фундаментальных и прикладных исследований Василевская Мария Антоновна».